О врожденной неполноценности характера
Карл Хильдебрандт
Берлин
Новое отношение науки к оценке ни для одной области медицины не является столь важным, как для психопатологии. При настоящих психозах ищут этиологический момент, анатомический или гуморальный. В случаях с психопатами особенно важна конституция в узком смысле слова, так как я употребляю здесь слово «неполноценность» как синоним «наследственной психопатической конституции».
Понятие «психопат», широко распространенное в обыденной речи, для науки является сравнительно новым. Встает вопрос: где же раньше такая масса психопатов скрывалась от глаз врачей? Дело в том, что главная задача врачей – лечить больных, а больные не являются психопатами даже в соответствии с современной концепцией психопатии. Конституция психопатов отклоняется от нормальной, но это отклонение – не болезненный процесс и не следствие такового. Поэтому психопатия скорее компетенция педагогов и судей, чем врачей. Переворот наступил после обращения от анатомии и бактериологии к изучению конституции. Сначала особое внимание уделялось неврологическим и психиатрическим «крайним случаям», позже – преступникам. При устаревших, чисто этиологических установках врачу приходилось решать, болен пациент или он симулирует болезнь. Очень плодотворным для психиатрии было изучение тюремных психозов, их толкование как психогенной реакции психопатов. Мания сутяжничества, травматические неврозы и тому подобное теперь психологически понятны как психогенные нарушения (см. учебник Крепелина).
Интерес к воспитанию, социальным вопросам и особенно к расовой гигиене все теснее связывается с медициной. Раньше вырождение человечества казалось роковой, жутко прогрессирующий болезнью. Теперь мы видим в нем простое наследование конституции, то есть причины увеличения темпов вырождения – не в сущности психопатии, а в усиленном размножении неполноценных элементов вследствие извращенного гуманизма цивилизации.
В нашей компетенции – вся сфера характерологии со сдвигом с сторону аномалий. Нельзя определить тип психопата просто эмпирически, так как разнообразие в данном случае столь же велико, как и среди нормальных людей. Медик может только выделить из массы психопатов большие группы и по возможности представить их как четко выраженные типы. Образцом служит работа Крепелина, классификацией которого я пользуюсь. Крепелин определяет как «Психопатические личности» следующие типы: раздражительные люди, необузданные люди, люди страстей, чудаки, лжецы и обманщики, враги общества, склочники. Область психопатии у него этим не исчерпывается, так как он относит к ней также истерию, нервозность, неврозы навязчивых состояний, импульсивные психозы, половые извращения и психогенные заболевания, такие как неврастения, невроз ожидания, травматические неврозы, тюремные психозы, мания сутяжничества… Эта классификация соответствует потребностям врачей, экспертов, криминологов и воспитателей. Без этой основы их дальнейшие исследования повисают в воздухе. Но для потребностей науки она недостаточна. Один ее недостаток состоит в том, что описанные типы не являются биологическими единицами. Смысл диагностики – в точном определении болезни. Совсем иначе обстоит дело с клиническими типами психопатов… Эти типы – комплексы симптомов психопатии в очищенном виде.
По какому же критерию судить, построена ли классификация на основных моментах, соответствует ли она биологическим единицам? Теоретически такой критерий есть и для психопатии: это тип наследования. То, что в этом типе наследования взаимосвязано, относится к искомой биологической единице. Именно в нашей области современная теория наследственности произвела переворот. Опровержение гипотезы о наследовании благоприобретенных свойств впервые дает надежную основу для теоретических исследований в этом плане.
Я сказал, что теоретически такой критерий есть, но его практическое применение крайне затруднено. Изучение наследственности и эмпирическая классификация психопатов должны идти рука об руку. При этом возможно, что наследственный дефект многих психопатов удастся свести к одной - двум формам…
Мы должны исходить из того, что клиническая классификация – лишь предварительная основа, а определение наследственных биологических типов – пока недостижимая цель. Промежуточный этап – систематические характерологические исследования. Отделить психопатов, с одной стороны, - от полноценных людей, а с другой – от больных, трудно, четкие границы между ними невозможно провести. Современному исследователю дело кажется простым: надо изучить множество отдельных случаев, выявить путем сравнения общее и получить в итоге признаки психопата. Но этот наивный метод основывается на серьезной логической ошибке… Сначала надо определить понятие нормы, а потом – отклонения психопатов от этой нормы.
Можно ли просто принять за норму среднюю для всех людей величину? Это широко распространенный метод, но в своей работе «Норма и вырождение человека» я показал, что он неверен. Норма – это идея; идея нормы – высшая, а не средняя величина. Для одних свойств эта величина может примерно соответствовать средней, для других – располагаться в конце ряда…
…Я не согласен с тем, что можно довольствоваться одним опытом или что норму можно рассчитать статистически.
Мое понимание идеи нормы признано Ленцом в учебнике Баура-Фишера-Ленца… Но большинство медиков по-прежнему исходит от средней нормы (Кауп «Понятие нормы в теории личности»). Понятие нормы у Каупа неудачно. Он сам изображает результаты своих измерений в виде двух пересекающихся кругов. Верхний круг обозначает нормальных, нижний – группу непригодных. Большая часть обоих кругов совпадает. И даже если принимать за норму только центр круга, то центры обоих кругов оказываются очень близко друг от друга. Первое правило логики и основа всякого научного мышления – принцип идентичности или противоположности. Согласно этому принципу норма не может находиться в области ненормального. Либо норма должна находиться в верхнем круге, либо определенные цифровые соотношения не имеют отношения к действительной норме.
Нельзя называть ненормальными нормальных, то есть большое количество тех, кто не слишком отклоняется от нормы. Поэтому я избегаю также термина «здоровые». Но неправильно считать нормой совокупность нормальных. Норма это постоянная точка отсчета для определения нормальных и ненормальных… Полностью соответствует этой норме один или множество человек – не имеет значения. Нормально то, что не слишком отличается от нормы.
Норма до какой-то степени задана нам инстинктивно, как донаучный опыт, и путь к научному объяснению нормы долог. Одновременно необходимо создать четкое представление о психопатическом характере, сочетать теоретические исследования с эмпирическими. Системы Клагеса и Улитца для нашей задачи слишком сложны. Кречмер с успехом разработал как теоретическую конструкцию так и эмпирическую классификацию, но оба метода у него не вполне согласованы. Необходимо найти точку их естественного соединения.
Мы не надеемся, что сможем обрисовать характер психопата, так сказать, антинорму, поскольку психопаты отклоняются от нормы в самых разных направлениях. То, что все они отклоняются в направлении уменьшения ценности, вытекает из определения нормы как высшей ценности, поэтому я употребил в заголовке данной статьи старый термин «неполноценность». На этот термин, который содержит в себе биологическую, а не моральную оценку, часто нападали, потому что считалось, что естествознание не должно давать оценок. Не говоря о субъективных, даже к объективным оценкам относились с большой осторожностью. Но необходимо понимать, без каких ценностных принципов не обойтись ни в биологии, ни в характерологии. Врачи делятся на две группы: оценку дают и те, и другие, только одни сознательно, а вторые – бессознательно, причем именно оценка вторых часто бывает грубо субъективной. Вера в абсолютную объективность заставляет многих авторов воздерживаться от оценки психопатического характера – и они же говорят о «неблагоприятных» отклонениях характера!
Остается найти общий принцип, который лучше всего годился бы для описания отклонений всех групп психопатов.
Крепелин делает упор на задержке в развитии, он находит у психопатов детскую ступень. Да, есть действительно инфантильные люди, но их скорее следует причислить к имбецилам, чем к психопатам. Инфантильность не является сутью психопатии. Да, психопат вследствие своих дефектов отстает от нормальных и можно использовать образ ребенка для описания этой отсталости, как говорят о слабоумных стариках, что они впали в детство, но это не более, чем образное сравнение.
С большим правом можно сделать упор на дисгармонии, но, к сожалению, понятие «гармонии» столь же неясно, как понятие нормы, и его многозначность позволяет им злоупотреблять. Например, Мебиус находил у Ницше дисгармонию, потому что у Ницше не было способностей к математике (я указал на его ошибки в моей патографии Ницше). Гармония понимается совершенно неверно, если под этим имеется в виду равномерное наличие всех способностей и интересов… У гармоничного человека есть преобладающий интерес, а остальные гармонично сочетаются с ним.
Я полагаю, что общая ошибка при поисках основного принципа заключается в том, что душу, по аналогии с телом, делят на вещества, качества и структуры. Такой метод необходим для наглядности, но только как средство. Нужно начинать с личности как с целого, а не с синтеза или анализа, иначе мы окажемся вне психической сферы.
Преобладает тенденция рассматривать душу только как поток реакций. Я с этим не согласен. Реакции мы наблюдаем в неживой природе. Возьмем примитивный пример: мы видим нечто движущееся. В первый момент нам кажется, что это ветер несет лист бумаги, но потом мы понимаем, что это живое существо. Почему? Потому что мы сначала думали, что это нечто движется чисто реактивно, механически, а потом увидели, что оно движется произвольно. Произвольность – основное качество психической жизни. Конечно, при исследовании надо учитывать реакции, но психологический анализ позволяет распознавать в реакциях произвольные, инстинктивные и волевые действия. Сводить же, наоборот, все произвольные действия к реакциям неверно… Надо говорить о произвольных проявлениях характера, а не о реакциях… Если психопат от незначительного раздражения впадает в ярость, то это, конечно, неадекватная реакция. Но именно такая реакция свидетельствует о невропатических нарушениях. Если же психопат не может остановиться ни на одном занятии, а все время ищет чего-то нового, если ребенок, с которым хорошо обращаются, бездельничает, можно лишь искусственно толковать подобные наклонности как «реакции». В этом произвольном поведении, в том, что Клагес называет «движущими пружинами», следует искать суть вырождения. В.Кёлер рассказал нам о своей поездке в США. Американские психологи сводят все к схеме раздражение-реакция. Такой механистический подход не для нас.
Но как найти в рамках произвольного поведения точку для успешного проведения различий? До сих пор мы имели дело исключительно с субъективными оценками. Когда нам говорят, что нормальный человек – альтруист, а психопат – эгоист, в отдельных случаях это может быть верно, но можно доказать и обратное. Если мы хотим найти единый принцип, то он должен допускать как следствие разные, даже противоположные явления.
Это тот же метод, который мы используем при органических болезнях…
…Мы не хотим сказать, что каждый нормальный человек преследует в своей жизни какую-то цель, так как он может инстинктивно идти своим путем, но мы можем считать что он имеет цель в жизни, если только будем понимать слово «цель» достаточно широко. Даже бродягу я бы не отнес к психопатам: у него может быть своя цель, его влечет какой-то далекий мир. Человек, который не преследует никакой цели, который безвольно поддается любому внешнему раздражению, любому внутреннему позыву – неустойчивый человек, и неустойчивость – главный момент психопатии.
Какое психическое качество может наставить человека на правильный путь? Я полагаю, это качество можно представить себе только как совокупность двух элементов души. Многие люди верят, что стремление к удовольствиям – единственный мотив всех действий. Непредвзятый анализ легко опровергает это мнение. Тот, у кого есть продуктивная идея, стремится воплотить ее в жизнь. Действие, вырастающее из инстинкта, обычно связано с удовольствием, без этой связи оно быстро ослабевает. Но сознательное стремление к удовольствию отсутствует. Рассматривать его как корень продуктивной деятельности – чисто рационалистическое толкование, не подтверждаемое наблюдениями. Только если продуктивные силы отсутствуют или задачи для них не найдены, берет верх голое стремление к удовольствию. Мы не знаем, как из нашего инстинкта вырастает действие и это действие доставляет нам удовольствие, о котором мы заранее не думали. Мы не знаем, почему художник, которого таинственная сила побуждает к творчеству, испытывает удовольствие от этого творчества. Тот, кто голоден, хочет есть, но не стремится сознательно к удовольствию насыщения… В гармонии инстинкта или сознательной воли в человеке с сопутствующим действию чувством удовольствия я вижу основной закон нормы. Тот, у кого совершенно нет такого сочетания, не знает и любви в любой форме: любви к людям, к своему делу, даже к своей форме жизни. Движущие силы в таком человеке разобщены, этические чувства развиваются у него с трудом. Моральное нездоровье – абсолютная форма психического вырождения. Мальчик, который задумывает убить своих родителей, не в порыве гнева, а с холодным расчетом, чтобы завладеть их деньгами, - пример такого вырождения.
Из взаимодействия движущих сил и сопровождающих их чувств рождается продуктивная сила, включение в общество. Эта совокупная сила не может служить критерием для отличения психопатов от нормальных людей сама по себе, важно только ее качество, то есть недостаточное внутреннее взаимодействие обоих компонентов. Я предлагаю различать по степени этой дисгармонии 4 ступени вырождения, чтобы понимать внешне совершенно различные и даже противоположные последствия этого вырождения.
I) На первой ступени ослабление связи между продуктивным стремлением и чувством удовольствия еще невелико. Нет твердой цели в жизни, человек не находит задачи или профессии, которая инстинктивно его удовлетворяет, но он еще достаточно силен, чтобы заполнить эту пустоту. Он обдуманно выбирает себе задачу, не испытывая к ней инстинктивной любви. То, как судорожно он за нее хватается, холодный фанатизм свидетельствуют об отсутствии любви. Он может целиком отдаться решению этой задачи, презрев все прочие жизненные ценности, стать жертвой маниакальной идеи, параноидального аффекта.
Но разрыв между продуктивным стремлением и чувством удовольствия может толкнуть психопата и в другую сторону: он вообще не будет искать для себя задачу, а стремиться только к удовольствиям. Есть психопаты, вообще неспособные к серьезной деятельности, а стремящиеся только к чувственным наслаждениям, алкоголики, наркоманы и тому подобное. Это грубые гедонисты. Чувства у них притупляются и требуют все более сильных раздражителей: суть психопатии проявляется в болезненной одержимости. Естественное исцеление на I-м этапе психопатии возможно: человек обретает свою задачу в идеале воздержания, становится фанатиком.
Характер психопата легче всего понять, предположив наличие сознательной цели в жизни, но мы можем обнаружить такие же нарушения и в чисто инстинктивной жизни. Психопат I-ой ступени не может любить: мужчина ищет только грубых сексуальных наслаждений, женщина хочет только родить ребенка.
II) У психопатов II ступени разрыв между стремлением и чувством удовольствия настолько силен, что им не удается найти удовлетворения ни в искусственно поставленной задаче, ни в наслаждении. Ни одно переживание их не волнует, жизнь не имеет смысла. Но и для них есть выход, правда, такой, что при взгляде со стороны он больше похож на заболевание, чем на исцеление. Не находя задачи в реальном мире, они ищут ее в иллюзорном, театральном мире. Это ступень особенно хорошо представлена так называемыми истерическими характерами. Психопатов часто называют эгоистичными, но весьма сомнительно, что они отличаются в этом отношении от нормальных людей. Такие психопаты эгоцентричны. Эгоист накладывает отпечаток своего Я на окружающий мир, эгоцентрист выражает свое Я не в делах, а играет роль в театре. Это аферисты и мошенники, фантазеры, травматические невротики, полусимулянты, многие жертвы тюремных психозов. Истерических людей часто называют нуждающимися в признании, но стремление к признанию заложено и в чувстве чести нормального человека. Психопаты же довольствуются ложной значимостью. Если они еще способны к художественному творчеству, они проникают в чужие души, надевают маски. Обычно же они к этому неспособны, как неспособны любить чужие творения: тогда они играют роль убежденных скептиков, строгих критиков. По сути у них нет характера, их характер столь же ложен, как и их болезнь. В сексуальной жизни этому соответствует похоть без потенции, нелюбовь к детям.
III) Сюда я отношу психопатов, у которых природные инстинкты парадоксальным образом сочетаются с чувством недовольства. Есть психопаты, которые испытывают непреодолимое отвращение к жизни, совершают самоубийства, не хотят иметь потомства. Если психопаты II-ой ступени театрально подражают гениям, то есть все же признают жизненные ценности, то задача тяжелой III ступени противоположна смыслу жизни. Она порождает психогенные болезни без внешней цели. Болезнь сама по себе, самоистязание может стать профессией таких людей. Когда они становятся сутягами, они добиваются не справедливости, а хотят разрушить здоровье общества, как разрушено их собственное. Они жестоки не от жажды власти, но у них есть страсть к мучительству. Они могут быть и моралистами, но их морализм – только зависть к цветущей жизни. Им более подходит роль анархистов, стремящихся к всеобщему разрушению.
IV) Эта ступень относится уже не к характерологии, а к патологии. Я отношу к ней тяжелые невротические и психопатические состояния, которые для нас уже непонятны.
Эта попытка классификации различает только степени, но не типы психопатии. Последние – компетенция науки о наследственности.
Мнение автора сайта не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов!
