Химеры
Артем Снегов
Когда разум погружается в сон, вся вселенная вокруг него неизбежно приобретает чудовищные нелепые формы. Человек, не желающий бороться с давлением враждебной среды, теряет собственный облик, становясь частью неопределенной биологической массы. У него нет и не может быть своего «я». Его личность всецело зависит от навязанных сверху идеологически чуждых нормативов. Уход от реальности – все, на что он способен такой человек.
Иногда сон разума становится сознательным выбором для того, кто не имеет ни малейшего представления о своей природе и боится ее. Его наследие и наследственность кажется ему чем-то постыдным, не достойным внимания, греховным. Трудно требовать от такого человека пробуждения расовых инстинктов, ибо ему и его предкам долгое время настойчиво внушали мысль о том, что всерьез говорить о наследственных задатках это плохо. Кем же по-настоящему он может стать? Каковы его шансы вырасти из своего человеческого? Какие у него цели, кроме сиюминутных?
Освобождение от призраков не происходит в одночасье. Иногда человек, болеющий духовной чумой, излечиться не способен вообще. Ему комфортно там, где той же болезнью заражены все. Остается лишь предаваться грезам, потому как там, глубоко внутри, он тешит себя тем, что якобы остается свободным. Это иллюзия. Отрицание своей биологической принадлежности есть высшая форма самоунижения. Она дает лишь одно направление в «развитии». К пропасти.
Бывает, не только отдельные личности предпочитают бегство в страну грез, но и целые народы. Они начинают воспринимать мир как нечто универсальное, изначально непознаваемое и самодостаточное, а главное, одинаковое для всех.
Спящие народы живут по чужим правилам, добровольно принимая на вооружение стереотипы иных рас и культур. Когда иссякает их внутренняя сила, даже сама мысль о сопротивлении инородным влияниям кажется глупой, в иных случаях даже провокационной. Странная логика подсказывает подобным мечтателям, что лучше всего плыть по течению, и отказаться от каких-либо стремлений к саморазвитию. История таких народов становится не выражением их движущей силы и мужественного натиска на действительность, не борьбой за идеалы и собственное культурное наследие, а всего лишь мечтаниями. Некогда великие нации, смирившись, живут ностальгией по «старым добрым временам». Они напоминают стариков, бесконечно перебирающих воспоминания молодости.
Бездействующий разум способен порождать самые противоестественные идеи. В этом ему помогает чувственность. Освобожденная от оков воли и здравого смысла, она принимает на себя роль универсального мерила бытия и выступает в роли инструмента, при помощи которого человек пробует общаться с миром. Она разливается в пространстве, не в силах нигде задержаться. На языке чувственности говорят между собой падшие народы. Необузданный неразборчивый гедонизм сделался жизненной философией обывателя. Видимость свободы и удовольствия через удовлетворение низменных потребностей – вот что нужно человеку постиндустриального общества. Это самая настоящая катастрофа разума. И ведь речь не идет о возвращении к инстинктам и расово обусловленному поведению, даже на сугубо животном уровне, а об отказе от сознательного существования. Однобокая стратегия мировосприятия порождает такие же однобокие взгляды на жизнь. Иерархия потребностей человека перестает быть иерархией, она превращается в примитивную схему. Нет высших и низших потребностей. Здесь тоже царствует принцип равенства, ведь стремление к сексу и пище одинаково сильны.
Религия наслаждений и общечеловеческих «идеалов», на которой зиждется вся современная культура, давно изжила себя, не единожды став собственной пародией. Давно разрушена форма. Культура как строго расово обусловленное явление выродилась в пестрый восточный базар – мультикультуру. Течения в искусстве не имеют больше смысла, потому что почти не осталось людей, которые понимали бы значение порядка и выстроенности. Остались руины прежних представлений. Сколько этих пост-, постмодернизмов уже было? Сколько еще их будет, этих призраков, лишающих нас истинных ценностей? Сколько поколений молодежи продолжит традицию поисков правды вне самих себя, следуя за болотными огнями в трясину мракобесия? Отмеченное печатью дегенерации, разложившееся общество не способно предложить молодежи ничего хоть сколько-нибудь здорового, сильного, гордого и гармоничного. Удобное существование в роли посредственности, обеспеченной всеми благами потребительской цивилизации, невообразимо калечит молодых людей. Они поставлены в такие условия, что им просто жизненно необходимо оставаться в этих рамках.
Мы задаемся вопросами из числа вечных… К чему стремится молодежь? К удовольствиям. Что она любит? Удовольствия… Что является ее идеалом? Если учесть, что в сознании нынешней молодежи есть такое понятие, то основывается оно на том, что немыслимо само по себе. Вседозволенность – modus vivendi [образ жизни (лат.)] наших молодых людей, иллюзия выбора, иллюзия широких возможностей и всеобщего равенства. Это идеализм в самой его извращенной форме. Живем один раз – такой логике следуют многие из них. За этим следует вывод, что соблюдение норм и правил, традиций и приличий, является непозволительной обузой на пути к максимальной самореализации. Что такое самореализация, кроме того сомнительного смысла, который вкладывается в это понятие? Как можно назвать эту невероятную химеру, выраженную во фразе «бери от жизни все»? Каким тяжелым уродствам подвергается молодая неокрепшая душа, брошенная в ледяное море безразличия и лжи едва выйдя из детского возраста? Такой статистики не существует, однако мы видим результат отношения общества к молодежи каждый день.
Человек не в состоянии выдержать полной свободы. Он обязан принадлежать к чему-то, иначе его ожидает духовный и физический распад. Он не способен защититься от хаоса при помощи своих космополитических грез. Это все равно что выходить биться с драконом соломенной шпагой.
Человека не в состоянии защитить универсальная культура, которая не отвечает его биологическим задаткам. Бесплодные умствования хуже всякого безумия, потому что они похожи на гомункулов, не рожденных во чреве матери. Лишь кровное единство и биологические ритмы являются верными союзниками каждого индивида в борьбе с неблагоприятной средой. Его воспитание, как некая система стереотипов, обусловлено расой и народом. Здоровый человек является выразителем облика расы и воплощением ее души.
Идея разделения человека на две составляющие – духовную и телесную – пришла вместе с монотеизмом с Востока и постепенно захватила всю Европу. Процесс оскудения нордической крови на излете античного мира остановить было невозможно. Территории Римской империи были заполонены деградирующими народами, в которых иссяк творческий и политический потенциал. Вырождающиеся типы не в состоянии были исповедовать прежние культы, пропагандирующие здоровье, гармоничный эгоизм и радость. Интернациональный субстрат Средиземноморья принял христианство потому, что оно отвечало его биологическим особенностям. Дегенераты любят тешить себя надеждами на свою высокую духовность. Они склонны объединяться, сбиваться в стаи и следовать за теми, кто мог бы показать им, как выжить. Христианство давало выродившейся Империи все это. Толпам безумцев нужны были пастыри, и они, конечно, нашлись и довольно быстро. Новые нордические племена, пришедшие с востока и севера, смели дегенеративный мир и, попав в новую для себя религиозную среду, приняли ее с языческой любознательностью, что в конечном итоге вылилось во всеобщее духовное закабаление. Прямолинейные в своем характере нордические германские и славянские племена не могли знать тлетворного влияния мистики переднеазиатской души. Так началась эпоха христианизации Европы, родился новый мир, окончательно разрушивший нордическую мечту. В этом мире плоть презиралась и считалась нечистой. Обрядовая и идеологическая стороны античного язычества, основанные на уважении к жизни и радости, сменились мрачной христианской аскезой. Мистические восточные ритуалы подрубили основы нордического мироощущения, всегда стремившегося к объективности.
В новой науке и философии дух был поставлен выше плоти и объявлен первичным элементом. Подобный тезис немыслим с точки зрения нордической сути. Расово-биологические характеристики человека определяют его дух, даже то, есть ли этот дух как таковой. Однако мы не можем определенно сказать, что биологические признаки являются в сравнении с духом более высокими. Никакая гармония здесь невозможна без синтеза этих двух составляющих, без равновесия. Подлинно нордическая душа не знает деления на идеально и материальное, она противится ей. Немудрено, что в нынешнюю эпоху освобождающийся нордический человек обращается к прошлому. Его влекут туда инстинкты.
Со времен христианизации Европы философские и религиозные учения, построенные на монотеистической антитезе «дух-плоть», не способны были объяснить природу человека, хотя стремились к этому всеми силами. Бесплотный дух, не связанный с плотью – всего лишь бледный отпечаток на общем фоне. Он немощен, будучи оторванный от своей основы. Очень долго в умах русской интеллигенции царствовал стереотип, что душа выше и чище тела, что и в уродливой оболочке может жить нечто, что способно подниматься к божественному. Мучительные искания в области философского православия, нового христианства, космизма, толстовства и т. п. – симптомы одной и той же болезни под названием идеализм. Это не следование идеалам и служение им, становящееся в здоровом человеке биологической потребностью, а натуральное самодурство, поиск универсальных рецептов для решения всех проблем. Идея изготовления панацеи от социальных болезней двадцатого века так и не вышла из пеленок, оставшись мертворожденным дитем романтиков. Вооружившись подредактированной под новые реалии монотеистической идеологией, где Дух объявлялся первопричиной бытия, эти романтики шли решать проблемы расово-биологического характера и неизменно проигрывали. Находились, впрочем, и те, кто сводил все к чистому естествознанию. Наука была призвана вылечить общество от упадка, неверия, нравственного разложения. Поражения сторонников вульгарного биологизма были еще более сокрушительными, нежели у романтиков-духовидцев. Никто из них не понимал необходимости золотой середины. XIX век – эпоха жесткого расслоения прежних представлений о природе и человеке и новых открытий в различных областях знаний. Два этих полюса не могли соединиться в некое органичное целое. Необходимо было что-то принципиально иное. Лишь с появление расовой теории наметились пути к совершенно новой концепции рассмотрения человека как существа природного и общественного. Расовое мышление с трудом пробивало себе дорогу. Так было больше ста лет назад, так происходит и сейчас. Россия, быть может, гораздо больше нуждалась в распространении расовых идеалов. Именно они давали ценнейшим нордическим элементам русского народа стимул к прорыву за пределы путаных христианско-либеральных доктрин. Однако на широчайшее распространение расовой философии не было времени. История показала, какими последствиями может обернуться обширная денордизация.
Не существует универсальных моделей, которые бы могли объять все без исключения сферы жизни. Заниматься их разработкой не имеет никакого смысла. На это тратили свою жизнь многие достойные и умные люди. Потерявшись в идеалистических высотах, они уже не могли спуститься на землю и обратить внимание на конкретного человека со всей его биологической и психологической уникальностью. Русская интеллигенция начала двадцатого века, окончательно погрязнув в постдекадентском болоте, потеряла чувство реальности. Разрушенная наследственность не могла понять идеи жесткого биологического детерминизма, который был знаменем расового мировоззрения, и именно поэтому переходный период между XIX и XX веками стал эпохой безвременья. Оторвавшись от народа, выродившись духовно и физически, интеллигенция подготовила почву для новой страшной болезни. Государство рухнуло и возродилось к жизни в другой форме, чтобы пойти по пути, изначально чуждом человеку нордической расы. Впрочем, упадок крови и духа русского народа сыграл новым марксистским идеям на руку. На смену старым химерам пришли новые.
1917 год был для России закономерным продолжением всех заблуждений. Реальность разубедила мечтателей в том, что «духовность» и «образованность» являются средствами улучшения человека. Упадок плоти всегда чреват упадком духа. Сбой в четкой и ясной структуре генотипа влечет за собой искривление личности, и ее начинают разъедать нелепые и опасные противоречия. Нет ничего положительного в пустых душевных терзаниях. Упиваться несчастиями может лишь индивид, бегущий от своего физического «я». В иных случаях вместо самоуничижения возникает ненависть ко всем и вся. Денордизация позволила расово чуждым элементам, охваченным чувством мести к доминирующей нации, возвыситься и захватить власть. Противопоставить их агрессивной захватнической стратегии оказалось нечего. Русская интеллигенция погубила сама себя, отказавшись от идеи биологического улучшения. Ни один социальный слой не стал в идейно немощном государстве опорой в борьбе за существование. Плохую наследственность не исправить ни хорошими школами, ни большими финансовыми вливаниями. Вырождающиеся типы в результате обучения становятся лишь более опасны для нормального общества.
Одностороннее культурное и информационное воспитание, призванное спасти цивилизацию от жестокости и насилия, не выполнило своей миссии, однако вот уже сто лет кряду этой идее пытаются придать новый лоск то одним, то иным способом и вновь пустить ее в дело. Результаты старые заблуждений тоже стары и предсказуемы. В сегодняшней ситуации это агония прежних представлений. День за днем мы наблюдаем падение биологически неполноценных идей, крах надежд людей, увлеченных поисками Абсолюта. Что остается взамен этого? На руинах разложившегося мира общечеловеческих ценностей продолжают произрастать и паразитировать мутировавшие идейки универсализма в разных его варианта. Теперь умы интеллектуальной молодежи отравляет Евразийство, Дианетика, «Мертвая вода», обновленное христианство, предлагающее истины на любой вкус, эпигоны Идеи Третьего Рима и «истинного православия»… До сих пор верна порядком затасканная фраза Гойи: «Сон разума рождает чудовищ».
Мое поколение, подошедших к тридцати, не знает великих прорывов к новым горизонтам. Сначала нас пытались воспитывать в социалистических советских традициях, потом в либеральных, разъясняя нам, что можно добиться всеобщего счастья и справедливости, стоит лишь не сопротивляться и поверить на слово стоящим наверху. И мы верили и принимали это в себя, озабоченные проблемами демократии и Свободы, мира во всем мире, нас пичкали теми же стереотипами, что и наших родителей. Нам был дороже мир в целом и проблемы неизвестных народов, а не наш собственный народ. Многие из нас до сих пор думают, что культурой и либеральными свободами можно снять закоренелые противоречия парламентской системы и примирить между собой нации и расы. Подобные заблуждения тоже следствия целой эпохи лжи.
Мы не знали, что такое воспитание, и отрицали его необходимость, считая, что школа дает больше, чем достаточно. И это та самая школа, в которой когда-то нельзя было не вступить в пионеры, если ты хотел быть «хорошим», а потом разом отказавшаяся ото всех своих идеологических установок. Это та самая школа, где образовательные стандарты меняются чуть не каждый год и задача которой научить людей лишь считать деньги и расписываться. О каких ценностях и каком багаже для гражданина и представителя своего народа можно вести речь в такой ситуации? Молодой человек, закончивший эту школу, похож на рыбака в лодке без паруса и весел. У него нет средств противостоять течению, поэтому он просто следует по пути наименьшего сопротивления. Но главная беда в том, что этот человек уверен, что его образ жизни правилен. Ему нужны наслаждения, он боится смерти и выбирает своей стратегией прожить жизнь с максимальной пользой. Молодой человек уверен, что бытие не имеет смысла. Он ищет утешения в мистическо-философским представлениях, сегодня заботливо поставляемых нам с Востока различными «правдоискателями». Фатализм. Нигилизм. Отсутствие выбора борьбы и воли к борьбе, нежелание самовоспитываться и трудиться во имя идеалов – следствие тяжелого психического отравления нашей молодежи чужеродными идеями и инорасовой религиозной культурой. Очень верно охарактеризовал подобное отношение к действительности Шопенгауэр, писавший, что студенты «спустились до уровня абсолютного физического мировоззрения, которое приводит к результату: edite, bibite, post mortem nulla voluptas [будем есть и пить, ибо завтра умрем – и не будет больше удовольствий (лат.)], и поэтому заслуживает имени скотства».
Сочетание нигилизма по отношению к телесной жизни и сознательная антидуховность соединяется в молодежи с противоположным: стремлением наслаждаться плотью, сексом, физическими удовольствиями и «духовными» поисками себя, то есть, накоплением бессистемных выжимок из разных философских учений, как правило, чуждых и вредных.
Освобождение такого человека от власти химер будет сродни пытке, потому что ничто так тяжело не дается, как сознательный отказ от прежних представлений. Человек попадает в ситуацию внутреннего дискомфорта, но именно это отправная точка к переходу в новое качество.
Возрождение – это не реставрирование старого, а жестокий бой за жизнь против того, что тянет человека в прошлое. Воспитание нового сверхчеловека, сознательно стремящегося выйти за рамки своего безволия, невозможно в принципе, пока в умах будут бродить все эти универсалистские фантомы. Мы живем в мире, где понятие идеала и авторитета нивелировалось до абсолютного нуля. Воспитание в высшем его смысле заменено на образование. Абсолютизирование знаний приводит к тому, что социально опасные и вредные для общества элементы становятся организованней и начинают диктовать здоровым людям свою волю. Генетическая расположенность к преступлениям, получившая высшее образование, непременно захочет возвыситься над теми, кто достойней и чище ее. Беспородность в идеологии и биологии является причиной всех преступлений либералистических обществ. Философия в двадцатом веке почти отказалась от понятия воспитания, бросило человека на произвол судьбы, предоставив ему самому решать, что хорошо, а что плохо. Философия углубилась сама в себя, перестав быть частью реального мира. Отказа от твердой почвы под ногами привел к тому, что максимум, что философия и смежные ей области знания могут себе позволить – это изучение личности. Личность – основная проблема современной психологии. Чем дальше уходит она в попытке объять необъятное, тем глубже погружается в методологический тупик. Отказа от биологического детерминизма постепенно сводит на нет все прежние достижения. Философия идет рука об руку с такой психологией. Догмат о свободе и неприкосновенности личности, один из основных в гуманизме, возведен в ранг божества и универсальной ценности. Философия не хочет занимать проблемами воспитания, боясь, как бы эта самая личность не подумала, что кто-то покушается на ее свободу. Никакого понимания естественных основ личности и ее расовой обусловленности нет и в помине. Неофрейдизм окончательно вычистил из теории психоанализа остатки идеи о наследственных склонностях – опять же, чтобы не указывать на различия. Подобная позиция откровенно антинаучна. По тому же пути идет и современная педагогика, прямая наследница трусливо-либерального мышления, думающая, что знания способны улучшить человека, невзирая на его происхождение. Обращение к абстрактной личности кажется ей благодатной почвой для новых исследований, однако на деле все наоборот. Появление множества вспомогательных и пограничных дисциплин не способны решить коренные противоречия как в педагогике, так в психологии и философии. Гуманитарные науки больны застарелым синдромом «общечеловеческих ценностей». Там, где необходимы методы биологии, применяют социологию, где необходима точная расовая и этническая статистика, нам говорят о политике и ссылаются на историю в ее донельзя искаженном варианте. Никакие прорывы и достижения, никакие научные революции невозможны при таком положении вещей. В основе философии, психологии и педагогики сегодня лежит вульгарно-социологический подход, тот же самый, какой был в социалистическую эпоху, но лишь немного подретушированный. Смена вывесок, однако, не выход из тупика. Там, где раса должна определять характер общества, процветает антирасовая мифология, олицетворение которой в реальной жизни – мультикультурализм и расовая интеграция – гораздо более опасные, чем «дружба народов» в советскую эпоху. Царство политкорректной посредственности – таков идеал общества, воспитанного на гуманизме со времен Французской революции. Сегодня это одновременно и апофеоз либеральной идеологии, и ее тяжелейший крах. Искусственно «снимая» межрасовые проблемы, демократический гуманизм добивается совершенно обратного эффекта – их усиления. Общество, построенное на принципах, чуждых его расовым и историческим основам, обречено на медленную страшную смерть. В этом обществе не надо никого воспитывать. Более того, грамотный подход к воспитанию опасен. Дифференцированные методики, применимые к разным расам и народам, способны вызвать социальную напряженность, чужеродные элементы непременно почувствуют себя в чем-то ущемленными. Получает порочный круг. Усреднение стандартов приводит к падению престижа знания, снижению пафоса науки как таковой. Здесь мы должны учитывать и тот факт, что научными исследованиями, касающимися русского народа, в особенности его истории, занимаются те, кто не является его частью. Каков результат таких изысканий, нетрудно предугадать. Человек иной расы, иной культуры, невзирая на все попытки быть непредвзятым, будет обслуживать свои биологические потребности, рассматривать иной этнос через призму своего. Наука сделалась мультикультурной. Ее характерными чертами стал конформизм, политкорректность, «непредвзятость», универсальность. Декларируемая на словах объективность при этом не более, чем миф.
Мультикультурное общество гордится своей «уникальностью», разнообразием. В нем всякий человек, по определению, обязан чувствовать свою самоценность – вне ценностей своей расы или народа. Идея о изначально равном наборе способностей, изменяемом средой, тем сильней показывает свою несостоятельность, чем больше накапливается противоречий в социальной сфере.
Почему люди из разных биологических ареалов не стремятся к единой цели и не исповедуют одну религию? Почему каждого интересует только он сам в свете соблюдения его «прав» и не интересуют обязанности перед обществом равенства и братства? Развивая индивидуальность в обход базисных расово-биологических установок, современное общество воспитывает стадо аутичных индивидов, живущих лишь ради себя самого.
Индивидуализм, доведенный до абсурда, ведет массированное наступление на кровные архетипы. Гуманитарные знания стали послушным орудием либеральной идеологии. Все их силы брошены против идеи расы, на укрепление пошатнувшейся картины мира, основанной на свободе, равенстве и братстве. Эта невиданная борьба принимает все более непримиримый характер. Химеры, паразитирующие на теле европейской цивилизации, не желают добровольно уходить со своих позиций. Универсализм – главный источник, откуда они черпают энергию. В борьбе с этим чудовищами мы обязаны быть жесткими и даже жестокими. Наше желание преодолеть препоны диктуется волей, а каждое выражение воли в этом направлении есть серьезный шаг к истинному познанию. Начиная с себя, мы лучше поймем необходимость смотреть на человека ясными глазами, а не через призму универсализма. История, социология, философия, психология, педагогика должны получить новую основу для своего развития – и даже я бы сказал точнее – для своего возрождения.
Непременным условием подобного возвращения из небытия должна быть раса, идея расы как четкий ориентир для движения в новые области познания, свободные от упрощенного рационализма. Идея расы не подменяет собой идею Абсолюта, потому как не претендует на всеохватность и не является для каждого человеческого существа на земле одинаковой. Абсолют должен кануть в лету раз и навсегда, потому что он мешает нам видеть мир таким, какой он есть, со всеми его особенностями. Мы обязаны мерить мир его же собственными категориями, а не абстрактной идеей. Потому и раса – это то, что является фактической биологической данностью, до- и внеисторической максимой. Она способна погибнуть в неравной борьбе, но она никогда не претерпит такие изменения, которые бы деформировали ее внутреннюю и внешнюю суть. Расовое мировоззрение поставит все на свои места. Пробужденный разум не будет подобен разуму в классической просветительской традиции, когда он претендовал на роль единственного судии (истинно то, что разумно). Не чистый отвлеченный разум нам нужен, а разум расы – вот на что необходимо обратить самое пристальное внимание. Расоцентризм в философии. Самопонимание расы и способ осмысления действительности, а также динамики различных процессов, обусловленных ее характеристиками. Шаг от себя в реальность, где нет и не может быть единых общечеловеческих стандартов.
Между тем, стремление к расе не есть цель. Это всего лишь способ удовлетворения потребностей народа, выстраивание его культурно-биологической стратегии. Раса задает четкое направление движения и помогает решать ключевые вопросы выживания.
Важно помнить о совершенствовании, цементировании расовых задатков. Воспитание человека расы способно максимально раскрыть заложенный в биологической основе потенциал. Сами по себе задатки не могут иметь ценности. Они ценны лишь с точки зрения полезности для народа, его культуры и нордической души. Невозможно допускать разлада между душой расы, ее разумом и волей к жизни как невозможны и вредны перекосы либо в сторону животного биологизма, либо в сторону старого доброго «витания в облаках». Расовое мировоззрение стремится к максимальной гармонии духовного и физического.
Поставив гуманитарные и биологические науки себе на службу, общество способно воспитывать полноценные личности внутри крепко спаянного целого, не допуская его распада на огромное количество эгоистичных индивидов. Народ, не видящий новых горизонтов, обречен на смерть, он уйдет с арены истории навсегда, не оставив памяти о себе.
Раса представлена в народе и каждой отдельной его частичке, человеке. Жизнь каждого чистого представителя расы является неотъемлемой частью национальной общности. Нет прочнее связей, чем связи биологические, именно они разделяют дикость и цивилизацию, хаос и порядок. Это залог стабильности любого общества, к какой бы формации его не относили. Заглушение кровных рефлексов – это прямой удар по самому человеку, лишение его собственного «я», обезличивание, превращение в лояльного биоробота.
Гармоничное воспитание может осуществляться лишь в условиях непрерывного движения к новым высотам, четкого понимания цели и средств.
Удовлетворение потребностей представителя расы не будет встречать препятствия, потому что его личные интересы лежат в русле общей стратегии развития.
Человек, который слышит голос собственной крови, должен быть воспитан согласно ее ценностным критериям. Расовое воспитание исходит из самих биологических основ, из той глубины, где складываются в стройный рисунок цепочки ДНК. Критерии ценности расы неразрывно связаны с понимание непростой задачи по сохранению, умножению, улучшению собственного народа. Чем длинней будет путь генов, протянутый в веках, тем дольше будет жить человек.
Воспитание, в основу которого положена идея расы, должно сочетать в себе процесс преобразования духа и плоти. Дух и плоть – это видимое, ощутимое, фактическое воплощение его наследственности. Дух и плоть одного человека – это часть целого, народа, атом в могучем теле кровной общности. Личное в человеке должно быть подобно общему и наоборот. Совершенствование расовых задатков – наипервейшая задача педагогики в условиях высвобождения из оков либерально-социологической псевдонаучной мифологии. Направленные в нужное русло, эти задатки способны поднимать народный дух, вселять веру в новые перспективы и воспитывать волю к движению вперед.
Очевидно, что разрушение универсалистского мифа возможно только через волевое усилие, когда разум расы в каждом человеке наконец перестанет тешить себя вздорными грезами об особом предназначении и воздаянии в будущем за нынешние страдания. Страдания никому и никогда не приносили никакой пользы. Только дегенеративное существо находит себя в муках и способно самореализоваться в унижении и распаде. Это не может быть философией народа, стремящегося к выживанию, а потому мы отбрасываем от себя все, что пахнет тленом.
У человека расы есть лишь одно единственное истинное предназначение – служить своему народу, бороться и умирать вместе с ним, пресекая любые посягательства со стороны. Все остальное – нелепые иллюзии. Ни одна нация не живет для того, чтобы помогать всему миру в ущерб себе. Ни одно живое существо на земле не рождается для того, чтобы ценой своей смерти спасти какой-нибудь другой вид.
Мы, русские, только тогда осознаем себя единством, когда избавимся от космических фантазий и воспримем природный закон как данность. Обречен на гибель тот, кто не в состоянии сражаться. История не знает примеров, которые бы опровергли подобный тезис. История рас и народов, история отдельных личностей – прямые доказательства основного закона выживания. Русский народ способен на преодоление трудностей, но ему не хватает воли. Воспитать ее способен трезвый расчет.
Русские известны как народ терпеливый, но бунтующий стихийно и жестоко. Мы победим нашу смерть, если наконец перестанем молчать и проснемся. Мы не абстрактная популяция, в чем иные пытаются нас убедит, нет. У нас есть исторический опыт, наш вклад в европейскую культуру весом и самодостаточен, наши кровные архетипы живы, несмотря ни на то, что мы живем в эпоху денордизации
Не желающий исцелиться непременно умрет. Имеем ли мы на это право по отношению к своей расе? Нордическая кровь в русских – это последний рубеж обороны, который нам надо отстоять любой ценой.
25 – 31 октября 2005 года
Мнение автора сайта не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов!
