Бесплотный «русский дух»
Aнатолий Иванов
Смеси и примеси
Русских идеологов постоянно тянуло в высокие духовные сферы, они привыкли сами и приучили своих читателей и почитателей смотреть на кровь, на "этническое происхождение" как на нечто низшее и презренное.
"Что такое племя без системы своих религиозных и государственных идей? – вопрошал, например, знаменитый философ К. Леонтьев, – За что его любить? За кровь? Но кровь ни у кого не чиста. И что такое чистая кровь? Духовное бесплодие. Все великие нации очень смешанной крови". К. Леонтьев утверждал, будто воплощение национальной идеи неизбежно влечет за собой погружение в пучину "буржуазной пошлости", однако сам в данном случае изрек вовсе не глубинную мудрость, как полагают некоторые, а плоскую либеральную пошлость.
К.Леонтьев все же признавал в какой-то степени значение крови, но только порченой. В конце концов он договорился до призыва верить в "плодотворность туранской примеси в нашу русскую кровь". Этот призыв подхватили впоследствии "евразийцы", а усилиями русофобов всех мастей (наших доморощенных – в первую очередь) вокруг этой пресловутой "примеси" намешано столько нелепиц, что просто уму непостижимо.
Давно бытует в Европе поговорка: "Поскребите русского – и вы обнаружите татарина". Поговорка эта от частого употребления не стала истиной, но изрядно въелась, так что даже некоторые русские, начали усиленно скрести себя, словно чесоточные, выскребая наружу татарина, но не для того, чтобы выдавить его из себя (как Чехов выдавливал из себя раба), а для того, чтобы хвастаться "плодотворной примесью".
Покойный Жан Тириар, которого наши патриоты до сих пор клеймят как "эсэсовца", писал в 1984 году: "Сегодня кое-кто стремится исключить Советский Союз из числа европейских стран, тогда как исторически, географически и политически он является именно европейской державой. Никакая даже самая непоколебимая политика не заставит нас забыть, что Россия является частью Европы. Пусть ответственность падет на Геббельса! Пусть Геббельс останется автором выдумок о Советском Союзе как о монгольской орде!"
Правда, пальму первенства у Геббельса мог бы оспаривать А. Розенберг, который в своем "Мифе XX века" объяснял русскую историю очень простым, если не сказать примитивным, способом. По его мнению, "кровь с монгольской примесью вскипала при всех потрясениях русской жизни", а большевизм "означал бунт монголоидов против нордических форм культуры".
Не стали умней европейские национал-социалисты и после войны. Вот какую чушь писал, например, Рене Бинэ в книге "Национал-социализм против марксизма": "В России утвердились две основные расы: тюрко-монголы и угро-финны. То, что сверху потом наслаивались другие народы, нордические и азиатские, ничего не меняет в сути дела. В огромной стране с плохими сообщениями многие слои самых различных народов накладывались друг на друга, не смешиваясь, и огромная монголоидная масса постепенно покрыла все, но в разных пропорциях".
Вслед за нацистами пропагандистскую ложь о монголоидных русских подхватили американцы. Вот как описывал свои впечатления от поездки в Берлин весной 1945 г. офицер американской разведки Гарри Розицкий: "Нам бросилась в глаза колонна немцев моложе 16 и старше 60 лет, которых гнали на восток монголоидные солдаты ростом в 140—150 см, в лаптях".
Кстати, о лаптях. Петр I когда-то приказал русским солдатам обучить эстонцев плести лапти – аборигены Эстонии были настолько "европейски цивилизованными", что даже этого не умели делать. Как же после этого относиться к омерзительным откровениям бывшего народного депутата бывшего СССР от Эстонии Тийта Маде, уверявшего, будто "русские столетиями жили под монгольским или татарским игом, и поэтому русские до сих пор в этническом плане смешанная нация... Татары и монголы вторгались в свое время в русские деревни, истребляли и захватывали в плен мужское население, насиловали русских женщин. Поэтому сегодня русский народ так смешан с теми людьми, которые когда-то насиловали русских женщин"?
В доказательстве “монголоидности” русских в обстановке краха государственности от эстонцев не отставали и литовцы: для них тоже "русские не являются европейцами, это скорее русско-татарско-монгольская ассимилированная смесь".
Даже украинцы, т. е. жители территории, бывшей проходным двором для всех кочевых народов, и те кичились перед нами своей "расовой чистотой". Так, газета "Русский Вестник" цитирует письмо, в котором автор отказывает русским в праве называться славянами на том основании, что русская народность будто бы "сложилась из угро-финских племен с примесью значительной части тюркских".
Подпевают зарубежным русофобам и некоторые русские, страдающие различными формами идеологических и прочих извращений.
Так, некогда знаменитый историк-марксист М.Н.Покровский утверждал, будто в жилах "так называемого великорусского народа" течет свыше 80% угро-финской крови. При этом Покровский не утруждал себя никакими обоснованиями этой потолочной цифры.
Столь же произвольны и оценки некоторых современных авторов.
Неоевразиец А. Дугин со страниц бельгийского журнала декларирует: "Наличие монгольской или "палеоазиатской" крови у тюрок не превышает процент угро-финской крови у русских". Чем мерил этот процент г-н Дугин – тоже неведомо.
По мнению литературоведа В.Кожинова, "носителей чисто русской или, скажем так, восточнославянской "крови" вообще очень мало. Все настолько перемешано с многочисленными финно-угорскими, тюркскими и другими племенами, что ни о какой чистоте "крови" не может быть и речи" Кожинов написал это, очевидно, глядя на собственную физиономию в зеркало, вспоминая, как эстонцы принимали его за своего, и испытывая заповеданный Пришвиным стыд перед лопарем.
Еще один современный автор пишет: "Современные русские... – сложное этническое образование, включающее в себя практически равными долями славянской, финский и тюркский элементы". Откуда взялось представление о "равных долях" – неведомо.
Смеси бывают разные. Как в химии смешение разных элементов дает разный эффект, так же протекает и процесс этногенеза. Сказать "все смешаны", значит попросту ничего не сказать. Кто именно с кем смешан и в какой пропорции – вот как ставит вопрос наука. С этим тесно связан вопрос о пользе или вреде гибридизации.
Основателем евгеники считается двоюродный брат Дарвина Ф.Гальтон, издавший в 1869 г. свой основной труд "Наследственный гений, его законы и следствия", но еще в 1865 г. русский ученый В. М. Флоринский выпустил книгу "Усовершенствование и вырождение человеческого рода" (переиздана в Вологде в 1926 г.), в которой он доказывал, что гибридизация может принести как положительные, так и отрицательные результаты. Так, например, он считал благотворным смешение славян с германцами, и в то же время отмечал, что "развитие славянского ума, от природы богатого, было парализовано невыгодной помесью с менее цивилизованными нациями" и что даже "в физической красоте русская нация значительно отстала от южно-славянских племен, под влиянием неблагоприятных примесей она утратила многие свои прежние черты, свойственные славянскому племени вообще".
Таким образом, Флоринский считал неблагоприятной как раз ту примесь, которую К.Леонтьев восхвалял, как "плодотворную". Однако оба они исходили из чисто умозрительных соображений. Этнографические исследования еще не велись с таким размахом, как впоследствии.
Только много позднее, на основании научных данных крупнейшему советскому антропологу В. П. Алексееву удалось придти к выводу не о какой-то особой смешанности, а наоборот, о гомогенности, т. е. однородности русского населения. Он особо подчеркивал то обстоятельство, что "современные краниологические серии восточнославянских народов... больше сближаются с западно- и южнославянскими группами, чем с восточными славянами. Больше всего это сходство характерно для русских. Они даже... сближаются с германцами". Отличие современных русских серий по ряду признаков от средневекового населения нашей страны В. П. Алексеев объяснял "контактом с дославянским, преимущественно, по-видимому, финноязычным населением", но тут же оговаривал: "Финский субстрат... нельзя считать основным компонентом в сложении русской народности – на протяжении II тысячелетия он почти полностью растворился", в результате чего "современные русские сближаются скорее с... гипотетическим прототипом, который был характерен для восточнославянских народов до столкновения с финским субстратом".
Любопытно проверить на чистоту крови тех, кто привык смотреть на нас как на "азиатов". Тех же немцев, например.
Сошлемся на такой авторитет в области расовой теории, как Ганс Ф. К. Гюнтер, на его книгу "Расовые элементы европейской истории", написанную в 1924 г. и переизданную в США в 1992 г. Так вот, в Германии к пресловутому нордическому типу принадлежит примерно половина населения, 50—60%. На юго-западе Германии этот тип практически отсутствует. Там преобладают альпийский и динарский элементы. Доля нордического типа на Британских островах тоже порядка 55—60%, во Франции – 25%, в Италии 15%. Гюнтер признавал также, что в русскоязычных областях 25—30% нордической крови, т. е. больше, чем во Франции или в Италии.
Дух и тело расы
Классик расовой психологии Л. Ф. Клаусе в своем фундаментальном труде "Раса и душа" рассматривает несколько расовых психологических типов, причем категорически отвергает любые попытки выстраивать из этих типов какую-то иерархию: ни один из них, по убеждению Клауса, нельзя считать высшим по отношению к другим, каждая раса представляет высшую ценность только для себя самой. Так вот, человека одного из этих типов Клаусе называет человеком, нуждающимся в "спасении". Речь идет о человеке той расы, для которой ученые никак не могут найти подходящее название: они называют ее то алародийской, то арменоидной, то ассироидной, то переднеазиатской. Последнее, наверное, будет наиболее правильным, поскольку оно чисто географическое, и не привязано ни к какому определенному народу. Этот антропологический тип представлен среди многих народов Передней Азии: у евреев и у сирийских арабов, семитов по языку, армян, говорящих на языке индоевропейской группы, восточных грузин. Исходя из данных антропологии и лингвистки и сравнивая их, X. С. Чемберлен указывал на смешанное происхождение перечисленных народов: одни и те же автохтоны смешались в случае евреев с семитами, а в случае армян – с арийцами.
Говоря о психологии людей этого типа, в первую очередь, евреев, Л. Ф. Клаусе отмечал, что "в еврействе сознательно развивается и культивируется особая черта, которая, вообще-то, не является исключительно еврейской, а представляет собой черту людей определенного типа, встречающихся как в среде еврейства, так и вне ее. Речь идет о т. н. "духовности", которой чуждо все эмоциональное и телесное и которая стремится избавиться от него или преобразовать в "духовное".
Л. Ф. Клаусе специально ставит в данном случае слово "дух" в кавычки, чтобы подчеркнуть, что оно должно здесь пониматься только в смысле людей описываемого типа. Есть нордический, средиземноморский, пустынный (арабский) дух, но люди этих типов не ставят духовные ценности выше всех прочих. Для настоящего нордического человека душа и тело – одно целое, а душа переднеазиатского человека стремится превратиться в "чистый дух". Для него дух это нечто, действующее на него извне и устанавливающее для него незыблемые законы, этот "дух" должен поглотить всю остальную жизнь. Такой психический тип рождает аскетов, толкователей "Священных Писаний". У современных евреев Л. Ф. Клаусе наблюдал многочисленные формы имитации такой "духовности", например, отчужденную от природы "чистую интеллектуальность".
Идеи Л.Ф.Клауса развивал профессор Лотар Тирала. В статье "Раса и мировоззрение" он отстаивал тот тезис, что "голос расы и крови продолжает действовать вплоть до тончайших извивов мысли и оказывает решающее влияние на направление мышления". Расово чистые люди, с его точки зрения, имеют мировоззрение, соответствующее их внутренней сути, а полукровок мотает то туда, то сюда. Л.Тирала исходил из того, что духовные и психические различия являются наследственными признаками отдельных рас, способы познания которых столь же различны, как и их этика. Он брал пример той же самой переднеазиатской расы, этика которой колеблется между ярко выраженной чувственностью, стяжательством и торгашеством, с одной стороны, и фанатичной аскезой, презрением к телу, с другой. Первая из этих крайностей нашла свое выражение в иудаизме (которым именно по этой причине восхищался В.В.Розанов), вторая – в христианстве. Так же обстоит дело и с методами познания. Здесь с одной стороны возникает материализм, а с другой – идеализм.
Вслед за Тирала, в статье с таким же названием в том же журнале X. Рикке называл душу связующим звеном между духом и природой. Причем душа и раса были для него синонимами: "То, что называют расой, это одновременно самое точное и универсальное определение души". Душа – это раса. Душ не так много, как людей, но у человечества не одна душа. Дихотомия материализм-идеализм, равно как и переднеазиатский отрыв духа от тела, должны быть преодолены.
Такое понимание души X. Рикке считал исходной точкой для философского осмысления сути национального своеобразия. Используя термин Лейбница, он ввел понятие "расовая монада".
Расовая душа, по X. Рикке, дает человеку материал, благодаря которому только и возможно духовное творчество. Расовая душа – это природные задатки человека, тело – это часть расовой души. Расовая теория считает тело и двух равноценными, потому что их можно разделить лишь при сугубо материалистическом взгляде на тело, если же считать и тело и дух одушевленными, грани между ними стираются. А понятие расовой души предполагает именно одушевленность тела.
Разрыв между телом и духом, преломляемый в сознании как разрыв между Богом и миром – одно из ущербных свойств переднеазиатской расы, которая мечтает о том, чтобы кто-нибудь спас ее от ее собственной сути (Л. Тирала). В психиатрии известно такое понятие, как "индуцированный психоз".
К сожалению, вместо работ Л.Ф. Клауса и других талантливых мыслителей в поддержку классическим отечественным “духодуям” подтягивают импортный резерв - исключительно в виде наследия Ю. Эволы, идеи которого активно пропагандируются у нас А. Дугиным.
Ю. Эвола в свое время полемизировал с А. Розенбергом, с теорией, согласно которой однородность и чистота крови являются основой жизни и мощи культуры, а смешение кровей – первопричина ее упадка. Эвола считал эту теорию заблуждением, которое низводит культурное понятие на чисто природный, биологический уровень.
На расу, кровь и наследственную чистоту крови Ю. Эвола презрительно смотрел сверх вниз как на "сырье". Подлинная культура начиналась для него с воздействия на эту материю сил высшего, сверхъестественного порядка, т. е. опять-таки низвергающихся на голову человеку подобно дождю или граду с небес. Не человек в зависимости от своих природных задатков развивает определенные идеи, а идеи эти вводятся в него извне, как программа в ЭВМ. Человек – всего лишь биоробот, управляемый "высокими силами".
Упадок культуры, по Эволе, также вызывается причинами духовного порядка. Для Эволы высшей была "внутренняя", духовная раса, а телесная – лишь воплощением и средством выражения.
Эвола тоже просто жить не мог без "трансцендентного измерения" и жизнь нации без этого измерения была для него лишена смысла. Но еще Ф. Ницше провозгласил, что "нет смысла жизни вне жизни" и, сколько ни злобствовал Эвола, он не смог опровергнуть Ницше, призывавшего "не прятать головы в песок небесных вещей".
Какую-то ценность за кровью и этнической чистотой Эвола все же признавал, но категорически отказывался считать их для человека таким же мерилом, как для собак или лошадей. И когда Эвола говорил об арийской расе, он тут же подчеркивал, что речь ни в коем случае не идет о только биологическом и этническом понятии, а о термине, который должен обозначать духовную расу.
Как “масонствующие во Христе” российские философы конца XIX – начала XX века обзывали Н. Я. Данилевского, труды которого были вершиной славянофильской мысли, "зоологом в славянофильстве", так и Эвола сбрасывал "биологическое" со ступеней своей иерархии куда-то вниз, в первобытный ил, а пирамида Эволы гордо воспаряла над этим илом в полном отрыве от Земли.
В начале прошлого века немцы жаловались: “Француз и русский – господа на суше, \\ Британия – владычица морей, \\ А мы, мечтательные души, \\ Царим средь эмпирей”. Потом немцам это надоело, они опустились из эмпирей на землю, да так, что земля затряслась. Впрочем, сами немцы переломали себе все кости – слишком резким получился спуск на несовершенном парашюте.
С нами происходит противоположная история. Привыкнув быть "господами на суше", притом на весьма изрядной ее части, мы вдруг с ужасом ощущаем сегодня, что привычная почва уходит у нас из под ног. Немцы подкинули нам свою болезнь, свои "идеалы", и унесло нас этими идеалами как продавца воздушных шаров в сказке Олеши. Была у нас империя, а скоро, похоже, останутся одни эмпиреи.
Мы столько уродовали Землю в угоду идеальным схемам, что Земля стала нас отторгать. Причем как у старых, ныне низвергнутых идеалов, так и у новых была и есть одна отличительная особенность: они не хотят замечать реально существующие нации, этнические общности, а все хотят объединить их в какое-то абстрактное, идеальное, фиктивное целое. Раньше оно называлось "советским народом", теперь "россиянами", но суть дела от этого не меняется - от перемены наименований фикция не перестает быть фикцией. И до тех пор, пока расплывчатое "духовное", "культурное" единство не уступит место единственно прочному этническому единству, ничего постоянного построено не будет, все будет расплываться и расползаться.
Когда говорят о целостности России в ее нынешнем виде, о необходимости предотвратить ее распад, сплошь и рядом подменяют понятия - кто со злым умыслом, кто просто по неведению. Наша страна по инерции продолжает считаться многонациональной, как Советский Союз, хотя на самом деле таковой уже не является. Преследуется цель сохранить Россию именно как разнородное целое, без учета того факта, что разнородности практически нет. Это значит, что разнородность не сохраняется, а насаждается вопреки здравому смыслу.
Как не раз уже справедливо отмечалось, нынешнюю Россию по всем международным стандартам можно считать мононациональным государством. Если кого-то вводит в заблуждение обилие у нас национальных республик и автономных округов, то следует помнить, что большинство этих образований – чисто административные. В них преобладает русское население. Этот факт не требует никаких подтверждений идеальными схемами и духовными исканиями.
Поздно говорить о спасении
Когда говорят о том, что Россия исчерпала свой лимит на революции, умышленно смешивают вместе две разные стороны проблемы. Объективные условия таковы, что революция, наоборот, является настоятельной необходимостью, потому что только она могла бы предотвратить национальную катастрофу и распад государства.
Но ее не произойдет по субъективным причинам: нет сил, которые могли бы осуществить эту революцию. Исчерпан не абстрактный, неизвестно кем (соглашателем Зюгановым, что ли?) установленный лимит, а биологический потенциал русского народа, надорвавшегося в XX веке от непрерывных революций, войн, репрессий, гонки вооружений, перестроек, реформ и т.д.
Поэтому бессмысленно сегодня навязывать русскому народу какие-то новые "национальные идеи", бессмысленно рассуждать о том, что "по природе русский человек государственник", как это делает политолог А. Ципко. Был государственник, да весь вышел. У народа сегодня атрофирован не только национальный и государственный инстинкт, но даже инстинкт самосохранения.
Еще об одном "лимите". Часто приходится слышать: "Есть предел терпению". Эта фраза тоже содержит в себе ложь, потому что не уточняется, что за этим пределом. А за ним вовсе не "русский бунт, бессмысленный и беспощадный", которым нас издавна любят пугать либералы, а всего лишь жалкие акты отчаяния.
Так, рабочие, месяцами не получая зарплату, всего лишь объявляют голодовки, начисто забыв о других, гораздо более эффективных способах протеста. Стреляются ученые, даже офицеры, которые, казалось бы, могли и лучше использовать имеющееся у них оружие. Все это симптомы безнадежной и необратимой деградации.
Некоторые тешат себя иллюзиями: переживала, дескать, Россия и раньше смутные времена, однако выходила из них и вновь возрождалась в блеске и славе. Однако в подобных умозаключениях не больше смысла, чем в бодряческом обращении к семидесятилетнему, больному человеку: "Полно, старина! Помнишь, когда тебе было тридцать лет, ты тоже тяжело болел, однако выкарабкался!"
На этот раз России не выкарабкаться. Государство, именуемое ныне Российской Федерацией, перестанет существовать. На его месте возникнет новое государство, гораздо меньших размеров, или, скорее, несколько государств, которые будут иметь с исторической Россией не больше общего, чем нынешняя Греция с древней Грецией или Византией, нынешний Иран – с древней Персидской империей или латиноамериканские республики – с Испанской империей.
Джульето Кьеза озаглавил свою последнюю книгу "Прощай, Россия!" Какой-то “умник” уже сравнил его с маркизом де Кюстином, хотя между этими двумя авторами нет решительно ничего общего. Кюстин был в России мимолетом, а Кьеза жил здесь много лет, хорошо знает нашу страну и прощается с ней с болью. Но понимает, что пришла пора прощания. Конец неизбежен вследствие физической неспособности народа переломить сложившуюся экономическую и политическую ситуацию.
Поздно говорить о спасении России. Спасать надо то, что еще можно спасти. Спасать здоровые элементы, которые имеются во всех слоях общества. Они со временем составят новую нацию, которой и потребуется национальная идеология, не пользующаяся сегодня спросом на рынке.
Естественный отбор работает. Он косит старых и молодых. Решает в данном случае не возраст. В пьесе Б. Шоу "Простачок с Неожиданных островов" происходит Страшный суд, который заключается в том, что исчезают люди, не оправдывающие свое существование, не нужные для будущего.
Люди, обладающие национальным самосознанием, должны понять, что они стали сегодня в России "малым народом". И. Шафаревич придал этому термину отрицательный смысл, но русские националисты должны отдавать себе отчет в том, что они сами принадлежат теперь к "малому народу" и должны действовать впредь только в своих интересах, предоставив "большому народу" идти своей дорогой, как сказал Ф. Ницше, воистину темной дорогой, не освещенной ни единой надеждой.
Наличие национального самосознания – единственный признак принадлежности к этому "малому народу", никаких других критериев здесь нет, ни возрастных, ни классовых. В него могут входить интеллигенты, предприниматели, рабочие, крестьяне, все еще оставшиеся в обществе здоровые элементы, но спасение не придет от какого-то определенного класса - от буржуазии или пролетариата.
Некоторые "демократы" ехидно предлагают патриотам повеситься, потому что народ не оправдал их ожиданий. Но самоубийство это акт отчаяния, а отчаяние порождается крахом иллюзий. Однако иллюзий не было и нет у тех, кто давно понял, что произошел процесс необратимого биологического вырождения русского народа, большинство которого превратилось в бесформенную массу. И национально мыслящее меньшинство должно заботиться только о себе, потому что оно теперь и есть Россия. Будущая Россия.
А нынешнюю Российскую Федерацию ждет неизбежный распад, причем процесс этот не обязательно будет таким же спазматическим, каким был распад СССР. Возможна и "модель прокаженного": у человека отваливаются куски тела, а человек продолжает жить.
У России отмерзают, а потом начнут отваливаться, прежде всего, ее северные конечности. Когда-то надеялись, что богатства России будут прирастать Сибирью, сегодня в перспективе утрата и Сибири, и ее богатств. Север дает России две трети всех валютных поступлений, почти весь газ, золото, алмазы, и без государственной поддержки страна может все это потерять. А с поддержкой этой дело обстоит все хуже и хуже. Федеральная финансовая поддержка северного завоза была в этом году секвестрирована более чем на триллион рублей, а из проекта бюджета на 1998 г. эта строка вообще исчезла, что катастрофически скажется на и без того тяжелой ситуации в районах Крайнего Севера.
Север обезлюдивает. Население Чукотки с 1990 г. сократилось в 1,8 раза, численность населения Магаданской области за последние шесть лет снизилась на 34%. Люди уезжают с Сахалина, уезжают из Якутии, в Красноярском крае разрабатывается план эвакуации из Норильска населения, ставшего вдруг лишним. Причем ни на переселение, ни на жилье государство денег не дает – каждый спасается как может. А на освобождающиеся области уже есть претенденты. Один американский журнал давно носится с идеей покупки у России по примеру Аляски Восточной Сибири до Енисея и Ангары.
Перманентный кризис в Приморье – явление того же порядка. Только Дальневосточная республика, если таковая и возникнет, вряд ли долго просуществует. Китай не преминет воспользоваться случаем, чтобы вернуть себе земли, которая Россия отторгла у него по Айгуньскому договору 1858 г. и Пекинскому договору 1860 г. тоже воспользовавшись гражданской войной и англо-французской интервенцией в Китае. Тогда и Япония сможет не клянчить больше Курилы: они сами упадут ей в пасть, как созревший плод.
Недавно газета "Завтра" задала риторический вопрос "Станут ли русские травоядным народом?" Она предостерегающе помянула "огромных, неповоротливых динозавров... вяло жующих траву, которые стали добычей хищников", блеснув тем самым глубиной своих познаний в области палеонтологии. (Почему-то вошло в моду называть всех вымерших рептилий "динозаврами", хотя это был особый вид, и притом как раз хищный, а не травоядный, но суть не в этом.)
Русские уже стали травоядным народом, и отгрызание российских территорий на юге одной Чечней не ограничится – на очереди Дагестан и Ингушетия. Но еще опасней ситуация в Татарстане и Башкирии вследствие географического положения, экономического веса и политического значения этих республик, где к тому же действует тот же исламский фактор. Эти республики – кривой мусульманский ятаган, который может отсечь Европейскую часть России от ее Азиатской части.
Президент Башкирии М.Рахимов открыто сожалеет, что лишь 37 км территории Оренбургской области отделяют Башкирию от Казахстана, однако федеральные власти смотрят на башкирский сепаратизм сквозь пальцы, а русское население Башкирии, как и везде, с бараньей покорностью готово смириться с любой судьбой, даже с судьбой невольников новой Орды.
Зов крови и идеология
Мы уделяем здесь так много внимания крови, потому что "Миф XX века", как озаглавил свою книгу А. Розенберг, это, по его же собственному определению, "миф крови", "новая вера", которая видит в крови "божественную сущность человека", "религия будущего".
Кровь это не просто красная жидкость, которую можно исследовать в пробирке, а национальная принадлежность. Это не второстепенный факт, которым можно пренебречь, "был бы человек хороший", а судьба, обязанность выполнять определенную миссию в этом мире. Восприимчивость или, наоборот, невосприимчивость тех или иных народов к определенным религиям и идеологиям не случайны; различия в формах государственности целиком зависят от расовых различий; литература, искусство, наука – все это лишь разные проявления голоса крови.
А. Розенберг действительно творил миф, но подлинно мифическим элементом в нем была теория о неких особых качествах и преимуществах именно нордической крови. Сегодня эта теория с успехом пересматривается.
Жан Тириар правильно предостерегал молодых романтиков из крайне правых организаций от увлечения "нордическим хламом".
Г. А. Амодрюз пишет в своей книге "Мы – другие расисты":
"Национал-социализм не включает в себя целиком расизм, который существовал до него и пережил его. Несомненно, национал-социалистские руководители совершили ряд ошибок, иначе они выиграли бы войну...
Назовем главную из этих ошибок, которая касается национал-социалистической концепции расизма. Она была слишком узкой и ограничивалась нордическим типом. Она привела, в частности, к тому, что с народами Восточной Европы – поляками, украинцами, русскими – обращались как с покоренными, вместо того, чтобы сразу же подключить их к антикоммунистической борьбе. Есть все основания думать, что это теоретическое заблуждение было решающей ошибкой".
"Социально-расовый манифест", напечатанный в названной книге Амодрюза, а теперь, наконец и на русском языке, исходит из наличия в Европе пяти расовых типов, которые должны рассматриваться как равноправные. Это: 1) нордическая раса– светлые долихокефалы, 2) альпийская раса – темные брахикефалы, 3) восточно-балтийская раса – светлые брахикефалы с небольшим носом и выступающими скулами, 4) юго-западная или средиземноморская раса – темные долихокефалы и 5) динарская раса – темные брахикефалы с типичной формой черепа с как бы обрезанным затылком.
Что означают слова "Мы – другие расисты"? Все очень просто. Справедливо осуждая расизм как проповедь превосходства одной расы или одного народа надо всеми другими (немецкий - "народ господ", "богоизбранный" еврейский народ и т. д.), мы не должны выплескивать вместе с водой ребенка и пренебрегать теорией, изучающей различия между расами и нациями. Не задумываясь над вопросом о психологической совместимости разных народов, их насильственно запихивают в пресловутый "плавильный котел" в надежде, что они в нем переплавятся в нечто полезное.
Эта переплавка дает отрицательный результат, если смешиваются не близкородственные расы (вроде перечисленных европейских), а, например, белые и негры. Жак де Майе, директор Института науки о человеке в Буэнос-Айресе, пишет в своем "Кратком очерке биополитики", что у новой расы, образовавшейся в результате такого смешения, навсегда исчезнут энергия и творческие способности, характеризующие арийские народы.
По словам Ж. де Майе, ценность сообщества зависит от общей наследственной массы, но это верно только для однородных сообществ, в разнородных же мы имеем не одну, а несколько разных наследственных масс. Устойчивость общества от этого, разумеется, не повышается.
Новая ситуация, в которой оказалась Россия, требует новых подходов, на одном традиционализме нам не выехать из исторической ямы и не создать ту национальную идеологию, о которой все вдруг хором заговорили по команде президента. "Просвещенные патриоты" из нашей творческой "элиты", которые привели русское национальное движение к позорному провалу, все время двигались вперед с головой, обращенной назад. В этой связи возникает задача преодолеть болезни классической русской философии, наблюдаемые, в первую очередь, у Вл. Соловьева, Н. Бердяева и С. Булгакова.
“Русскую идею”, только она вновь забрезжила в политике, сразу же пытаются столкнуть на ложный путь.
При первой же попытке заикнуться о своих правах русским задают контрольный вопрос: "А кого считать русским?" Почему-то не спрашивают, кого считать грузином, немцем, латышом, евреем и т. д., а вот от русских непременно требуют, чтобы они предъявили какое-то удостоверение национальной идентичности. Подмечено, что этот наглый вопрос часто приводит русских в смущение, и они начинают бормотать что-то "политически корректное".
"Политически корректным", т. е. ежели по-русски, правильным, считается такой ответ: "Русский – тот, кто вне зависимости от своего этнического происхождения принимает нормы русского культурного поведения как свои". К этому добавляется для разъяснения: "Нация и национальное государство образуются общностью культуры, а не крови и этнического происхождения". Цель в данном случае состоит в том, чтобы никого – прежде всего авторов такого рода тезисов - не спрашивали об "этническом происхождении''.
В том же направлении предпринимают усилия те, для кого русские - не нация, а "сверхнация" с изначально смешанными этническими корнями. В этом случае спутником любых умопостроений является удрученность перспективой утверждения в России национальной идеи "нормального среднего государства", печаль по "вселенскому размаху культуры" и надежда толкнуть русских к поиску не национальной, а мировой идеи.
Помимо играющих в традиционализм публицистов, у нас обнаруживаются и любители трансцендентных исканий. Например, эволианец С. Кургинян, в статье которого "Красный смысл" содержится утверждение, будто "вне ответа на вопрос о Смысле Жизни жизнь прекращается", а "отбрасывание невещественных аспектов человеческой реальности... это признак гуманитарного невежества".
Кургинян может писать слово "смысл" со сколь угодно большой буквы и окрашивать его в любой цвет, но ему никуда не уйти от трагических уроков истории: именно навязывание людям всякого рода "смыслов жизни" превращало их жизнь в бессмыслицу и в ад. Как писал Р. Роллан в романе "Клерамбо", "для человека безопаснее быть откровенным скотом, чем наряжать свое скотство в лживый и болезненный идеализм... Он извращает свои инстинкты, углубляя их в единственном направлении. Все, что уклоняется от предначертанной линии, стесняет узкую логику его мысленной постройки, он не только отрицает, он просто разрушает во имя священных принципов. В живой бесконечности природы он производит огромные порубки, чтобы позволить существовать единственно избранным им древам познания: они развиваются в пустыне и на развалинах, чудовищным образом". Так что смысл жизни – это прокрустово ложе, в которые пытаются насильственно втиснуть жизнь.
Те идеи, которые уже пережиты и преодолены Западной Европой, для России внове. У нас никогда не было национального государства, нам его только предстоит создать, если мы соберемся это сделать. Над нашим сознанием довлеет мираж империи. Самой империи уже нет, но имперское сознание осталось. А тут еще проник на российский рынок и стал входить в моду Эвола с его имперскими идеями – вот и встретились “два одиночества”.
Однако у нас опять не с того конца свечу жгут. Услышали про национальную идею, сели на эту тематику и поехали. И опять остается без внимания вопрос: а кому, собственно, ту или иную идею намерены скормить? И в коня ли корм? За разговорами о национальной идее забывают поинтересоваться реальным состоянием нации. А состояние это таково, что его одной идеей не вылечишь.
Энергия новой нации
Еще в середине прошлого века Оттоманскую империю сравнивали с больным человекам. Болезнь эта, однако, затянулась надолго. Турки теряли одно за другим свои владения в Африке и в Европе, но достаточно большую часть своей империи им все же удалось сохранять. Окончательный крах наступил лишь после Первой мировой войны. Севрский договор 1920 г. фактически оставил туркам небольшой участок земли между Анкарой и Черным морем. В 1921 г. греческая армия подошла к Анкаре. И только тогда турки, наконец, проснулись, собрались с силами, перешли в контрнаступление и вытеснили греков из Анатолии.
В результате возникла новая Турция, более близкая по типу к мононациональному государству, хотя в ее пределах остались значительные инородные вкрапления (прежде всего, курдское меньшинство), что привело к затяжному межнациональному конфликту. Это уже не была империя во главе с султаном, номинально считавшимся главой всех мусульман (что не помешало, однако, арабским мусульманам восстать против него), а республика, которую возглавлял масон Кемаль Ататюрк. Роль национальной идеологии играла программа партии кемалистов, символизируемая шестью стрелами.
Турция гнила долго, но времена были другие: в нашем веке все процессы ускоряются, так что рассчитывать на столь же долгое гниение Россия, "больной человек" конца XX века, не может.
Нынешнюю ситуацию в России часто характеризуют как "стабилизацию через застой и деградацию и постепенное, но перманентное сползание в "третий мир", "стабилизацию гниения". Известный экономист С. Глазьев предупреждает, что "после нескольких лет такой политики Россия обречена стать колониальной страной, расчлененной на сферы влияния... управляемые зарубежными корпорациями". Он только напрасно надеется, что "закрепление колониальной зависимости России вовсе не обязательно предполагает лишение ее формальных признаков политического суверенитета". Расчленение ее на сферы экономического влияния неизбежно повлечет за собой и политическое расчленение. И никакого сопротивления это не вызовет. Сегодня в русском народе возобладал тип Смердякова, американофильствующего обывателя, рассуждающего точно так же, как вышеупомянутый персонаж Достоевского, который желал "уничтожения всех солдат" и считал, что хорошо, если бы "умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с".
До каких пределов будет сжиматься русская пружина, до какой “Анкары”? И сжавшись, сможет ли распрямиться, или просто сломается?
Есть такой тезис, что чистота мировоззрения зависит от чистоты крови. Он верен лишь частично. Действительно, у людей смешанного происхождения, как правило, и в мозгах мешанина, но даже самая чистая кровь может со временем загнить, как стоячий пруд.
Возьмите Швецию: чем не заповедник чистейшего нордического типа, вызывавшего такое восхищение в нацистской Германии. И что же? Швеция занимает сегодня чуть ли не первое место в мире по количеству самоубийств. Так что одной чистоты крови мало, необходим еще энергетический заряд, то качество, которое Л.Н.Гумилев называл "пассионарностью". А шведы это качество давно утратили, они не воюют уже с наполеоновских времен.
Пассионарность русского народа была необыкновенно велика, но в бурях XX века она истощилась до такой степени, что народ впал в какой-то ступор, в состояние апатии, полного безразличия к собственной судьбе, к судьбе страны. В этом состоянии он не способен воспринять никакую идеологию, ни старую, ни новую, взывать к нему – пустая трата сил.
Представьте себе бегущую в панике огромную массу. Никто не сможет остановить ее, повернуть, заставить снова сражаться против того, что ее так напугало. Пропустите эту массу: пусть она только не затопчет вас самих. Вы знаете, что бегство не спасет ее от смерти, но лучше не пытайтесь спасти обреченных. Пусть свершится то, что должно свершиться. А потом соберутся те, кто останется, те, кто ожидал этого исхода, те, кто готов продолжать борьбу, кто знает, что врага можно победить, но иными способами и средствами.
Чтобы она могла распрямиться, нужно спасти и собрать из моря смердяковых все здоровые элементы, объединить их, сплотить, сформировать из них твердое ядро будущей русской нации, той, которой предстоит жить, а не той, которая сейчас вымирает.
Реальным осуществлением этой тяжелейшей исторической задачи уже занимается А. Белов, статья которого носит гордое название "Нация, которую мы создадим". А. Белов имеет мужество признать, что произошло вырождение нации, что практически нации уже не существует, и говорит о "необходимости осуществления процесса формирования нового народа, идущего на смену умирающему русскому национальному элементу".
Многим современным политикам эта формулировка кажется ошибочной – мол, русская нация уже давным-давно сформирована. Однако та нация, которая сформирована "давным-давно", теперь вымирает - например во Владимирской области за 10 лет рождаемость сократилась в 4 раза. И речь теперь идет о формировании новой нации.
Для достижения этой цели необходима новая национальная идеология, основы которой заложены у классиков русской национальной мысли, которых конечно же не нужно гуртом сбрасывать с парохода современности, - прежде всего, у Н.Я.Данилевского, которому удалось преодолеть мессианизм ранних славянофилов и Достоевского - тенденцию, в высшей степени опасную для любого национализма, способную развить у нации манию величия и привести эту нацию к плачевному финалу.
Сегодня снова национальную идеологию пытаются надуть, как шину, "духом" или сделать из этого "духа" нечто вроде идеологической воздушной подушки. И опять вне поля зрения оказывается зависимость этого духа от его материальной, физической базы.
Зависимость эту ни в коем случае не следует понимать примитивно, наподобие того, как обычно перевирают Ювенала, говорят: "В здоровом теле – здоровый дух", в то время как Ювенал всего-навсего выражал пожелание: "Хорошо бы, чтобы в здоровом теле был еще и здоровый дух", т.е. вовсе не утверждал, что одно механически вытекает из другого. Диоген был еще более категоричен и на вопрос, почему атлеты такие тупые, отвечал: "Потому что в них много бычьего и свиного мяса". Так что вышеупомянутые "здоровые элементы" это вовсе не рэкетиры, набранные из “качков”, хотя газета "Завтра" от отчаяния пытается возлагать какие-то надежды на эту публику, как когда-то Бакунин надеялся на "разбойный мир".
Многие, напротив, продолжают уповать на Православие, хотя оно не спасло Россию от катастрофы 1917 года, а сегодня Церковь снова вынуждена пресмыкаться перед Ельциным и играть позорную роль национальной декорации при антинациональном режиме.
Хотя Православию привержены многие русские люди чистых кровей, мнящие себя продолжателями русской духовной традиции, но дух может загнить так же, как и кровь.
Никто, например, не сомневается в том, что зороастризм был подлинно национальной религией древнего Ирана. Но уже в III веке н.э. она превратилась в "догматическую религию централизованного государства", поддерживаемую бюрократией, оружием и властью "царя царей" Ирана. И в Иране установился режим "религиозного мракобесия". Исследователь зороастризма Мэри Бойс не соглашается с исламскими толкованиями, согласно которым эта религия к VII веку "была настолько мумифицирована обрядностью и формализмом, что потребовался лишь один удар меча завоевателей, чтобы уничтожить ее", но в этом толковании есть большая доля истины.
Судьба древнего Ирана для нас вообще очень поучительна. Упомянутый VII век был вершиной его могущества, иранские войска стояли у стен Константинополя и дошли до Нигера, но – держава перенапряглась и рухнула в том же веке под ударами арабских завоевателей, принесших с собой и новую религию.
Современный Иран – только часть той древней империи, и скрепляется он исламом шиитского толка, а не зороастризмом, существующим еще кое-где в качестве реликта. Религия инородного происхождения помогает сохранять единство довольно разношерстного по своему этническому составу государства. Примерно такую же роль играла коммунистическая идеология в Советском Союзе, правда, в той мере, в какой Сталин придал ей на практике характерные черты национал-социализма - как только снова возобладал изначальный марксистский "интернационализм", страна развалилась.
Путь от Ирана зороастрийского к Ирану шиитскому был гораздо более долгим, чем путь от Турции султанской к Турции кемалистской. А сколько еще будет крутить Россию в водовороте истории между Сциллой православной монархии и Харибдой "реального социализма"?
Ожидание национального лидера
Сегодняшняя российская власть осознает, что голоса оболваненного большинства еще не придают ей, власти, тот священный ореол, в котором она нуждается. Поэтому власть и затосковала по национальной идее и стала нарочито окружать себя бутафорскими символами российской имперской государственности.
Имперское величие привлекает и идеологов-националистов. Действительно, национальное государство и империя не обязательно противоречат друг другу. Все дело в том, какой смысл вкладывается в слово "империя". Если речь идет всего лишь о восстановлении любым путем прежних границ Российской империи или Советского Союза, то чем быстрей мы освободимся от пережитков такого "имперского сознания" тем лучше. Если же речь идет об особой форме организации власти – мы имеем дело с продуктивным подходом.
Если проследить историческую эволюцию термина "imperium", то Римская империя (в латинском языке это слово мужского рода) во главе с обожествленным императором – явление позднее, а первоначально имелся в виду всего лишь определенный круг властных полномочий. Так, консулам принадлежала высшая власть ("imperium majus"), претор, следивший за охраной порядка, имел "imperium minus". Поэтому в России, с этой точки зрения, каждый министр - такой "меньшой император". А поскольку римские наместники тоже имели "imperium" в пределах управляемых ими провинций, то и каждый российский губернатор - тоже, в какой-то степени, "мини-император".
Ю. Эвола уважал только такую власть, которая зиждется на некоем "сакральном" начале. Но первоначально у Цезаря не было никаких "сакральных" обоснований его притязаний на высшую власть, он долго боролся за нее, притом в качестве вождя партии демократов. Сакрализация его власти была осуществлена уже задним числом. Вспомним, что обожествление императоров началось с Цезаря, который был объявлен "божественным" через полтора года после того, как его убили. Его преемник Август уже при жизни именовался "сыном божественного Юлия", а после смерти также удостоился звания "божественного".
Наши нынешние власти очень хотели бы тоже выглядеть "сакральными" наподобие "помазанников Божьих". Церковь, конечно, если ей прикажут, помажет кого угодно и чем угодно, но беда в том, что сакральности у власти от этого не прибавится. Времена не те.
Выдвижение лидера – чисто биологический закон, действующий и в человеческом обществе. Из общества выделяется некая личность, которую мы называем харизматической или пассионарной, имеющая в себе заложенные от природы задатки лидера, и личность эта любыми правдами и неправдами пробивает себе дорогу к власти, а у тех, кто не способен сделать то же самое, рождается в душе суеверный ужас перед победителем. Этот ужас и создает вокруг власти мистический ореол. Ничего "трансцендентального" и "сакрального" в этом нет.
В Евангелии от Иоанна говорится: "В начале бе Слово". История дает нам много примеров, когда "в начале бе Личность", а потом историки изучают созданную этой Личностью систему и соответственно называют ее собственным именем основателя, рассуждают о цезаризме, бонапартизме, кемализме или голлизме и гадают: в чем суть? А ответ уже заключен в самом имени.
Перед нами уже прошли унылой чередой несколько личностей, которых поначалу принимали за харизматиков, но потом на смену кратковременному восхищению приходили разочарование, насмешки, а то и ненависть. Ельцин, Жириновский, Лебедь... Кто следующий?
Вопреки рекламе, которую часто крутили во время прошлогодних президентских выборов, нет такого человека, и вы его не знаете. Но будет. Даже если Россия обречена на гибель. Как писал Т. Моммзен в своей "Истории Рима", "подобно тому, как после пасмурного дня солнце показывается в минуту заката, так судьба дарует погибающим народам последнего великого человека".
Новая национальная идеология только тогда сплотит новую русскую нацию, когда выдвинется лидер, который возьмет эту идеологию на вооружение. Без него она – только сказочные доспехи, ждущие своего богатыря.
Мнение автора сайта не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов!
