Компаративная психология в Третьем Рейхе

Владимир Авдеев

Война - укрепляющее лечение человечества, лечение железом.

Жан Поль

История военного искусства на всех континентах насчитывает многие тысячелетия, так же как использование психологических методов борьбы было известно еще до появления регулярных армий, в современном смысле этого слова. Строго говоря, психология противоборства существует столько, сколько существует сам поединок, то есть равно столько же, сколько существует борьба за жизнь. Но только в ХХ веке, в условиях тотального противостояния народов в мировых конфликтах большой степени интенсивности, представления о ведении войны начали кардинально меняться. Грань между военными контингентами и мирным населением стала стремительно стираться, и впервые на арену открытого противоборства выступили не армии отдельно взятых государств, но именно целые нации и расы во всем сложнейшем комплексе психических, этнических и религиозных характеристик. Впервые в истории оказалось, что учитывать и, соответственно, влиять на боевой дух войск уже не достаточно, ибо нужно иметь представление о психическом состоянии всего воюющего народа, причем как в условиях затяжной войны с ее лишениями и неопределенностью, так и в краткие мгновения триумфов и поражений, когда пик нервного напряжения миллионов людей достигает своего апогея, а экзальтация или паника могут повлиять на весь ход борьбы самым непредсказуемым образом.

Грандиозные социально-экономические изменения в структуре обществ, образование наций и, как следствие, изменение специфики этнического самосознания, возникновение теории и практики политической борьбы, а также грандиозный скачок в развитии психологии, антропологии, биологии, генетики создали все предпосылки для возникновения в ХХ веке целого блока военных наук на естественнонаучной основе. Наконец, развитие грамотности среди самых широких слоев населения, секуляризация многих аспектов жизни, до того находившихся в идеологическом ведении церкви, и доступность информации - все это в совокупности не могло не повлечь за собой создание принципиально новой идеологии ведения психологической войны. Идеологии, созданной уже не на уровне первобытной боевой магии, но на основе интеллектуальных методов и системного анализа.

Сам термин компаративная психология был впервые использован в 30-х годах немецким военным психологом, полковником вермахта Альбрехтом Блау и обоснован в качестве названия новой военной дисциплины в его книгах ''Пропаганда как оружие'' (1935) и ''Духовное руководство войной'' (1937).

В немецких военных справочниках тех лет под компаративной психологией понималась ''совокупность знаний о стране, против которой направлены военные действия, а также анализ основ национального характера и темперамента ее обитателей''. Эта дисциплина относилась к категории военного и политического интеллектуального обеспечения. В ее задачи входило исследование и оценка психологических и социальных факторов и феноменов зарубежных наций, с которыми сопряжены военные и политические планы.

Само слово ''компаративный'' происходит от латинского ''цомпаратижус'', то есть сравнительный или разделяющий. Таким образом, термин в буквальном смысле звучит как ''сравнительная психология национальностей'' или ''дифференциальная психология национальностей''. Однако еще в 1863 году известный немецкий психолог Карл Густав Карус издал книгу под названием ''Сравнительная психология'', в которой исследовалась взаимосвязь психологии человека с представителями животного царства. Поэтому расчет А. Блау был прост: не снижая академизма постановки проблемы, самим названием подчеркнуть предельную политизированность новой дисциплины, обозначив разделительный дифференцирующий характер этого термина. Что и было сделано.

В традиционном плане все было решено безупречно, ибо новая наука строилась на основе обобщений Гегеля, Гердера, Канта, Лацаруса, Вундта, Лебона. С методологической точки зрения компаративная психология формировалась на пересечении физиологической психологии, психоанализа, экспериментальной психологии, социальной психологии, генетической психологии и культурной антропологии. Философская же база новой дисциплины, как и следовало ожидать, была основана на немецкой философии, ибо решение практических задач планировалось с помощью классических идей, кристаллизованных в учении о ''народном духе'' Гегеля, ''прагматической антропологии'' Канта и ''народной психологии'' Вундта.

Книга ''Духовное руководство войной'' А. Блау является основополагающей по теории психологической войны, ибо ценна обстоятельной проработкой вопроса.

Сын берлинского коммерсанта Альбрехт Блау родился 6 ноября 1885 года и, будучи по природе сугубо штатским человеком, свою первую военную медицинскую комиссию прошел только в 1907 году, а в 1910 перевелся в Военно-техническую академию, чтобы слушать лекции профессора Шмоллера, посвященные истории социальных классов. Он принимал участие в Первой мировой войне и в 1921 году демобилизовался из армии в чине капитана, затем посвятив себя издательскому бизнесу. Однако, как оказалось в действительности, Блау не порвал связи с Рейхсвером, оставаясь сверхштатным офицером и занимаясь разработкой психологического обеспечения вооруженных сил. В Берлинском технологическом институте Блау изучал экономические науки. В 1929 году он вновь был призван на действительную службу в армию в чине майора и направлен на станцию психологического тестирования в 3-ий армейский корпус, а в 1932 году защитил докторскую диссертацию. Тема звучала так, ''Рекламный маркетинг в немецких газетах''. С 1934 года все свои силы и время он посвящает разработке принципов и задач компаративной психологии - немецкой версии психологического обеспечения войны и пропаганды. В 1938 году Блау получил звание полковника, а впоследствии - генерал-майора, и считался в Германии одним из ведущих специалистов в области интеллектуального обеспечения психологической войны.

Помимо него, корифеями в области компаративной психологии считались следующие ученые. Военный психолог Мартин Фридрих Блок, занимался национально-психологической структурой стран юго-восточной Европы, а также создавал логические модели психологического шпионажа. Макс Гольденберг был разработчиком концепции ''образа врага'', а также военным психологом в части разработки методов психологического шпионажа, конкретно - в процессе ведения боевых действий. Вилли Гуго Гельпах считался одним из ведущих специалистов в области национальной характерологии. Национальный характер он объяснял на основе методик психологии, социологии и культурной истории. Геопсихолог Мартин Кейлхакер занимался изучением английского национального характера, а также вопросами морального облика обитателей ''туманного Альбиона''. Эвальд Банзе и Отто Бессенродт, выступая в общем русле доктрины и разделяя суждения своих коллег, считали, тем не менее, весьма важным подчеркнуть, что ''характерологию зарубежных наций нужно стремиться понимать как комплиментарное оружие в борьбе''. То есть, при правильной системе мер как недостатки, так и достоинства конкретного зарубежного народа могут быть обращены ему же во вред. Все зависит лишь от технологии и векторов приложения соответствующих сил. Кроме того, Бессенродт был крупным этнопсихологом, а Банзе написал множество книг по военной эстетике, антропогеографии, психогеографии и этнологии.

Задачей компаративной психологии является изучение интеллектуальных и духовных характеристик зарубежных наций, с которыми приходится вступать как в мирные отношения, так и в открытое военное противостояние. Необходимо оценить и понять эти нации, а также вскрыть все динамические силы, влияющие на перемены в их характере, для того, чтобы наперед просчитать противодействие, которое они могут оказать, отвечая на действия противника. Опять же, вне зависимости от того, находятся ли наши страны в состоянии войны или мира. Зарубежные нации должны быть поняты вначале сами по себе, а затем применительно к действиям со стороны.

Сложность поставленной задачи состоит в том, что учету и кодификации должны быть подвергнуты не только внешние социальные и экономические факторы нации, но и тонкие черты ее душевного склада, такие как мнительность, романтичность, суеверие, специфика религиозных переживаний и еще множество других. И все эти составляющие доминирующего национального характера должны быть учтены в общем балансе сил, так же как и специфические признаки социальных, этнических и религиозных групп этой нации, с целью составления ее максимально достоверного характерологического портрета. Причем как в статике, так и в динамике.

Наконец, в компетенцию компаративной национальной психологии входит еще и такой весьма важный аспект, как выяснение отношений между народом интересующей нас страны и его духовным или политическим лидером. Необходимо предвидеть и просчитывать, какие шаги с учетом коллективного национального характера может себе позволить лидер данной державы, а какие - заведомо нет, обрисовывая таким образом вероятную зону принятия политических решений всего государства в целом. Кроме того, в процессе анализа можно выяснить, какого типа вообще возможен лидер для этой нации.

Важно уяснить, по какому принципу, с учетом каких предпочтений и стереотипов строит данная нация свои отношения как с противниками, так и с партнерами. Альбрехт Блау в этой связи, кристаллизуя практическую цель метода, писал: ''Государственный муж, также как и солдат, должны знать народы зарубежных стран, их желания и цели, причуды их веры и национальной гордости, черты характера, импульсы в поведении, восприимчивость, все их внутренние трудности и противоречия''.

Как видим, древнеримский принцип ''разделяй и властвуй'' в этой формулировке доведен до высшего интеллектуального смысла, со всей рациональностью военной науки.

Сталкиваясь с конкретным предметом исследования, компаративная психология старается первоочередно ответить на вопрос: ''Какой тип нации мы имеем перед собой при рассмотрении?''. Сложный по композиции ответ повлечет за собой следующий вопрос: ''Какие политические акты и культурные достижения мы вправе ожидать от нации подобной характерологической конституции?''.

Разбирая характер и темперамент зарубежных наций, данная военная наука стремится получить ответ уже на более конкретные вопросы:

Таким образом, как видим, вся сложнейшая структура военно-политических, социальных и культурных мероприятий государства, отнимающая у него гигантские материально-технические, экономические, людские и иные ресурсы, целиком и полностью зависит от степени учета характерологического портрета зарубежных наций. Поэтому внешнеполитическая проблема государства превращается в сложнейшую математическую задачу со множеством неизвестных, а естественно-научные дисциплины и сухие цифры статистики самым непосредственным образом отражены в психологии народа, его привычках, характере, а шире - в том, что замечательный немецкий социолог Эмиль Дюркгейм удачно назвал ''психическим богатством нации''. Лацарус, в свою очередь, подчеркивая сложность постановки проблемы, а также необходимость абстрактного мышления при ее решении, остроумно заметил в этой связи, что ''народы - это бесплотные принципы''.

Характер народа - это матрица со множеством входящих и выходящих параметров, каждый из которых должен быть учтен для успеха как мирных взаимоотношений с ним, так и для результативности ведения против него боевых действий. В целом характер нации зависит от путей развития ее национальной культуры, институтов власти, политических действий на протяжении всей истории.

Специфика же национального характера отчетливее всего видна, когда нация переживает критические этапы своего развития, в результате чего анализируется национальная реакция на некие культурные феномены, природные катастрофы, экономические и политические кризисы, а также множество частных внутренних проявлений, вплоть до поведения женщины в семье. Поэтому, пользуясь языком математики, можно сказать, что характер нации являет собой функцию нескольких переменных во времени, в свою очередь, специфика характера нации представляет собой производную этой функции по одной из переменных.

В связи с качественной постановкой комплексной задачи психологического обеспечения войны немецкие военные психологи первой половины ХХ века предлагали использовать различные частные методы изучения характеров зарубежных наций.

Мартин Фридрих Блок анализировал характер народов юго-восточной Европы, используя ''прямой эмпирический подход'', он изучал и оценивал индивидуальность наций как непосредственный очевидец. Мартин Кейлхакер применял ''косвенный дедуктивный метод'', поэтому анализ национального характера британцев он проводил через анализ персон великих людей, таких, как, например, лорд Гладстон, которого считал ''типичным англичанином''. Кейлхакер в процессе работы сделал множество интересных обобщений: ''Каждый, кто хотя бы раз был другом или недоброжелателем Англии, вступая с ней в непосредственный контакт, должен отчетливо понимать, что он имеет дело с политически-талантливой и опытной нацией. Англия рассудительно и основательно изучает политику и политиков других стран с точки зрения глобальной перспективы, тщательно прорисовывает свою будущую реакцию, подходящую для данного конкретного случая. Как и во времена Гладстона, английский народ остается глубокомысленным наблюдателем, формирующим действительность и умело упорядочивающим происходящие события. Это неоценимое качество, в свою очередь, и является источником и самой сущностью политических успехов англичан. Конечно же, Англия допускала ошибки и терпела некоторые военные и политические неудачи, но благодаря взвешенной оценке ситуации ее действующими политиками, она редко проигрывала войны в своей истории, и вообще не проигрывала их последние сто пятьдесят лет. Этот ощутимый факт способен породить в сознании каждого, кто хочет сам столкнуться с английским народом и его характером, стойкое убеждение, что он никогда не сможет быть таким же, как англичанин''.

Другие ценные и интересные обобщения в области изучения английского национального характера были сделаны такими исследователями, как Хильдегард Гейгер, Вилли Грамм, Эвальд Банзе и Райнхольд Зиберг.

Определенный анализ был проделан и в отношении оценки французского, русского и американского национального характеров со специальным учетом ''воинских качеств''. Макс Симоне детально изучал Соединенные Штаты Америки в период радикальной смены их внешней политики, в тот сложный исторический момент, когда эта страна переходила от политики изоляционизма к прямой военной интервенции, и заключил, что и Германия неизбежно столкнется с аналогичными проблемами, посему их опыт должен быть обязательно учтен самым тщательным образом. Его отчет был специально подготовлен для Немецкого общества военной политики и военных наук, но никогда не был опубликован в открытой печати.

Военный психолог Вальтер Бек, возглавивший впоследствии научно-исследовательский центр в Бреслау, перед этим специализировался на изучении воинских качеств американской армии во время стажировки в Бостонском университете. Именно на основе этих материалов, отраженных в центральном геополитическом периодическом издании ''Цайтшрифт фюр геополитик'', были сделаны обобщающие выводы относительно американского национального характера, которые и легли в основу немецкой военной доктрины, когда в войну вступили США. Главный редактор этого журнала Карл Гаусхофер резюмировал данную информацию в виде геополитического сарказма, объявив, что ''Соединенные Штаты - это страна, а не нация''. Возможно, эта стратегическая ошибка во многом повлияла на ход Второй мировой войны. Однако, он давал высокую оценку моральным качествам американского народа в целом, особенно его пуританизму, в сочетании с духом предпринимательства и неистребимой жаждой лидерства, которые, как полагал Гаусхофер, и являются основой американского национального характера, его стержнем.

Аналитические обзоры составлялись также на базе художественной литературы, газет, модных журналов, рекламы, радиопередач, кинематографа - в общем всех доступных внешних проявлений социальной жизни общества, наиболее чувствительных к изменению вкусов, пристрастий и иных подвижных свойств национального характера.

Военные психологи Третьего Рейха слыли признанными специалистами и в области составления подробных ''интеллектуальных и эмоциональных карт'' политических, экономических, а также военных лидеров зарубежных стран. Эти характерологические оценочные анкеты составлялись на основе открытых биографических данных, но с использованием секретной оперативной информации.

Гейнц Диркс отличился тем, что создал подробный портрет польского лидера маршала Йозефа Пилсудского на базе соотнесения его собственных письменных материалов, а также свидетельств о его личности посторонних наблюдателей. Эта работа представляет особый интерес, ибо в ней детально отражен немецкий принцип изучения ''теории лидерства''. В свою очередь, Фридрих Шонеман преуспел в создании великолепного мозаичного образа президента Франклина Делано Рузвельта, основываясь на том же принципе, причем с использованием опыта американской системы выборов.

Весьма показателен и другой пример. Книга сокровенных размышлений Уинстона Черчилля была опубликована одним из его секретарей, и Немецкое агентство новостей в Нью-Йорке тотчас получило заказ по телефону на подробное изложение этого сочинения для радиослушателей в Берлине, совершенно очевидно - с целью дополнения существующих материалов об английском премьер-министре. Данный случай отражает два основных качества немецкой ''охоты за умами''. Во-первых, потрясающая оперативность, а во-вторых, абсолютная гласность. Ибо немецкая пропагандистская машина считала необходимым в условиях ведения тотальной психологической войны, что в интересах всей нации: от дипломатов и военных до домашних хозяек и детей - знать нюансы психики, а также различные подробности биографии всех политических лидеров, влияющих на судьбу Германии. Запомним и это.

Персональный интерпретатор речей Гитлера Пауль Шмидт был обязан иметь тщательно разработанную анкету индивидуальных характеристик на каждого дипломата в Европе. Кроме того, наиболее лелеемым имуществом основателя военной интеллектуальной службы Вальтера Николаи была картотека, содержащая аналитические данные более чем на триста тысяч иностранцев.

На уровне подобного персонального изучения рассматривалась польза французского премьера Леона Блюма для идеологических целей Третьего Рейха, в то время, как влияние Черчилля и Идена было признано крайне опасным. Используя последние по тем временам достижения в области психоанализа, немецкие дипломаты однажды пытались удержать Блюма в офисе и препятствовали посещению его Черчиллем, стараясь этим даже в мелочах минимизировать влияние английской внешней политики. Принципы китайских придворных интриг, ставших притчей во языцех в мире дипломатии, получили новый виток при помощи интеллектуалов из спецслужб Германии. В другой раз министерство пропаганды проинструктировало прессу воздержаться от атак на французское правительство, а Гитлер лично дал распоряжение министру экономики Ялмару Шахту оплатить официальный визит Блюма как визит частного лица, чтобы в средствах массовой информации сложилось стойкое убеждение, что французский премьер является персона грата в Третьем Рейхе. Одновременно с этим министерство поддержало французских реакционеров, находившихся в оппозиции к Блюму, с тем чтобы гарантировать ему возможность пережить момент своей политической бесполезности.

Подобная тактика была в русле политики немецкой психологической школы, которую удачно сформулировал Карл Пинтчовиус в своей книге ''Сила духовного сопротивления в современной войне'' (1936): ''Должно быть признано ошибочным бороться против социалистического режима за границей, не используя марксистские вирусы, показывающие его эффективность в определенной степени''.

К. Пинтчовиус был также военным психологом с хорошей репутацией, а кроме того, экономистом и поэтом. В своих работах он указывал, что современная механизированная война приносит новые и ужасные психологические проблемы, с которыми ''поверхностная профилактика, такая, как пропаганда'' не способна справиться. Пинтчовиус подверг оригинальной критике массовое психологическое отношение к этим проблемам, требующим понимания ''рациональным интеллектом современного человека, жизнь которого в городе и технологические аспекты бытия приучают отвечать на вопросы до того, как включится его сознание''.

Генрих Биндер - бывший начальник департамента прессы при Верховном командовании еще времен Первой мировой войны - позднее также занимался изучением характерологических достижений за рубежом. Известный немецкий расовый психолог 30-х годов Людвиг Фердинанд Клаусс вместе с Карлом Питчовиусом изучали суть таких понятий как ''глоире'' (слова) и ''сурете'' (безопасность), влияющих на национальный характер французов.

''Волю к войне'' населения Англии и Франции как наиболее вероятных противников в грядущей войне они анализировали на основе следующих факторов:

  1. Доля пуританизма в развитии британской имперской идеи.
  2. Влияние Кромвеля на британскую военную философию.
  3. Частные влияния; такие, как унитарный характер англиканской церкви, а также роль, которую играет католическая церковь и иезуиты во Франции.
  4. Роль тред-юнионизма в английском и французском национальном характере.
  5. И, наконец, влияние таких категорий, как ''глоире'', ''сурете'' и прит де рентиер'' (дух рантье) на внешний облик французов.

При характерологическом изучении Америки Клаусс и Пинтчовиус оценивали влияние морали, интеллекта и духа экономического предпринимательства на ''волю к войне''.

Фридрих Шонеман метко подметил, что: ''Врожденный пацифизм американского народа постепенно обретает черты навязчивой мессианской идеи.(...) Война идентифицируется с милитаризмом, к которому американцы испытывают отвращение, поэтому война во имя мира, война для окончания войны допустима, но не обязательна.(...) Демократическая идеология таким образом составляет сердцевину идеологического обоснования крестового похода, возглавляемого Америкой. Интервенция при президенте Вильсоне тому наглядное подтверждение. При президенте Рузвельте эта опасность первой величины возникает снова, угрожая нашей безопасности и будущему''. Данная глубокомысленная психоаналитическая оценка американской экспансионистской политики была дана Шонеманом до начала Второй мировой войны еще в 1939 году. И мы видим, как в наши дни мессианская идея обозначила в полной мере свою агрессивность и нетерпимость под маской ''демократической идеи'', которая служит своеобразной индульгенцией за все акты насилия, совершаемые американской внешней политикой.

Прежние психологические школы обычно изучали зарубежные нации на основе справочников для путешественников. Немецкие военные интеллектуалы решительно отвергли этот источник как крайне поверхностный, несовершенный и неточный. Альбрехт Блау говорил: ''Невозможно более мириться с этой крайней несерьезностью нашего времени и отказаться от постановки задачи столь решающей важности на основании второстепенных источников и субъективных индивидуальных описаний для случайных путешественников. Наиважнейшей задачей является неотступное следование по пути сознательного планирования и организации усилий и систематизации всех оценок, которые объективируют изучение национального характера интересующей нас страны''. По тем временам это был переворот в принципах сбора и оценки информации для характерологического метода. Альбрехт Блау предлагал доверить саму постановку проблемы лишь подготовленным специалистам. Он не доверял мнению ''премудрых гуманитариев'', собирающих сказки, пословицы, фольклор и потому считающих себя знатоками какого-либо народа.

Геопсихология, антропогеография, психогеография, этнология, сравнительная расовая психология, криминалистика, психоанализ, характерология - вот подлинный фундамент для изучения населения стран как союзниц, так и соперниц. Эмоции нельзя изучать на уровне эмоций же - и это явилось ключевым правилом немецкой школы военной психологии. Жесткая взвешенная систематизация необходима даже там, где, казалось бы, душевный порыв изучаемого народа проистекает из необъяснимых глубин его архетипического сознания. Работа военного психолога, таким образом, основана не на случайном озарении, гениальной интуиции, но представляет собой каждодневную рутинную работу по учету и анализу сотен единичных фактов из жизни граждан интересующего государства. В океане информации он должен умело обнаруживать и оценивать свойственные данному народу экономические, социальные и культурные события, могущие повлечь за собой определенные политические изменения. Военный интеллектуал должен уметь использовать самые неожиданные источники информации: от массовых спортивных зрелищ до анекдотов и от публичного богослужения до демонстрации женской моды. Подобно неусыпному хищнику, он должен искать добычу для своего изощренного ума повсюду, при этом соблюдая внешнюю невозмутимость, чтобы не указать окружающим цель своих подлинных интересов. Читая между строк, прекрасно разбираясь в людях, военный психолог не имеет права быть прямолинейным чинушей, но обязан быть до некоторой степени артистической натурой. Помимо общей эрудиции и методической подготовки, должен обладать еще и природной сметливостью, ибо на фоне безобидных бытовых реалий он должен распознавать контуры грядущих событий. Абстрактное мышление вместе с гибким использованием разнообразных источников создает в сознании психолога модель, которую Альбрехт Блау назвал ''симптоматическим заменителем общей картины''.

Психологические наблюдатели (так же как и психологические шпионы), по его мнению, ''должны быть настоящими артистами, профессионально удачливыми, с огромным чувством привязанности к своему делу, полной приспособляемостью к окружающей обстановке и должны обладать фанатической волей к достижению поставленных задач''.

Другой военный психолог Герман Франке в этой связи писал, что ''...геополитики, агенты, а также нейтральные информаторы великолепно подходят для обеспечения материальной стороны этих исследований. Однако он считал необходимым подчеркнуть: ''Только неблагоразумное правительство может пренебречь использованием таких наблюдателей. Лучшие военные интеллектуальные бюро были организованы в мирное время, и их лучшие функционеры были призваны на военную службу из гражданской жизни, и наиболее ценный вклад может быть сделан ими только после окончания войны''.

Это один из главных парадоксов данной науки, но это факт, ибо мирное время для военного психолога и является временем самых напряженных боевых действий. Так как в конечном счете именно от его усилий зависит, грянет настоящая война или нет. Спровоцировать ее или же не дать ей возникнуть - вот главный результат профессиональной деятельности военного психолога высокого ранга.

Главное предназначение компаративной психологии, таким образом, состоит в обеспечении эффективного ведения психологического наступления. Альбрехт Блау подчеркивал, что поиск должен ''определить типы вооружений, их развертывание и применение для воздействия на противника с целью подавления всех его моральных сил''.

В заключении проясним позицию автора. Цель написания данной статьи виделась нами не как пропаганда наследия Третьего рейха, а исключительно как аналитический обзор мало известных у нас в стране аспектов военной науки. Это тем более актуально, что отечественная армия находится в состоянии реформирования, которое изрядно затянулось, и, на наш взгляд, дело не столько в недостатке современной техники, сколько именно в кризисе представлений об интеллектуальных и психологических составляющих противостояния на существующем этапе развития цивилизации. Приведем один характерный факт в контексте заявленной темы. В советских и позднее в российских высших военных учебных заведениях обучалось множество офицеров по специальности военный психолог, но за все это время не было издано ни одного специального учебника по военной психологии или по интеллектуальным технологиям обеспечения ведения военных действий на территории противника. Очевидный провал Афганской компании в плане учета религиозных представлений коренного населения этой страны и его мотивации ''воли к войне'' - тому наглядное подтверждение. Череда конфликтов разной степени интенсивности на всем постсоветском пространстве, увы, продолжает констатацию удручающего положения в данной сфере. Однако есть и первые отрадные факты. В разгар ведения Второй чеченской войны подразделениям спецназа начали наконец читать лекции по психологии чеченского народа. Кроме того, появились серьезные самостоятельные работы по отечественной военной аналитике, не стесненные интернациональной догматикой советской эпохи. Таким образом, русская военная школа может вновь обрести свои выигрышные национальные признаки и приоритеты. А в силу очевидной расовой близости русских и немцев мы не видим ничего зазорного в критическом осмыслении позитивных сторон немецкой школы компаративной психологии.

Внимание!Мнение автора сайта не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов!

наверх