Биополитическая инквизиция

Владимир Авдеев

Есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы.

И. В. Сталин

Без избирательного уничтожения, конечно же, не может быть и эволюции.

И. И. Шмальгаузен

Бурный прогресс естественных наук, начавшийся во второй половине ХХ века, все сильнее дает о себе знать буквально во всех областях человеческой деятельности, ибо все чаще преодолеваются барьеры первоначально узкоспециальных сфер применения знаний. Даже сугубо гуманитарные дисциплины постигла участь смены ценностных критериев и методологической базы под воздействием новейших открытий в области генетики, молекулярной биологии, нейробиологии, нейрохимии. Великий советский ученый В. И. Вернадский, предвидя этот грандиозный синтез наук, еще в 30-е годы писал: ''...рост знания ХХ века быстро стирает грани между отдельными науками. Мы все больше специализируемся не по науке, а по проблемам''.

В плане истолкования социально-политических процессов в обществе на основе новейших междисциплинарных изысканий стоит в первую очередь рассмотреть развитие целого иерархического триумвирата таких сравнительно молодых наук, как этология, социобиология и биополитика.

Этология - наука, изучающая биологические предпосылки любых форм поведения, - является по сути первой самостоятельной формой новейшего социал-биологизма. Ее расцвет, приходящийся на 50-60-е годы, принято связывать с именами крупнейших австрийских ученых Конрада Лоренца и Иренеуса Эйбл-Эйбесфельдта.

Социобиология - в свою очередь концентрирует внимание на биологических механизмах социального поведения человека. Возникновение этой науки принято связывать с именем американского биолога Эдварда О. Уилсона, издавшего в 1975 году книгу с характерным названием ''Социобиология: Новый синтез'', что и положило начало новому направлению.

Биополитика - наука, изучающая исключительно формы политического мышления и поведения на основе биологической мотивации как отдельных индивидуумов, так и целых сообществ - выделилась в самостоятельную дисциплину в 70-80-е годы.

По сути все три науки исходят из одних и тех же принципов, рассматривая формы человеческого поведения на основе досоциальных, то есть врожденных инстинктов, присущих человеку как живому организму. Разница состоит лишь в акцентах и границах применимости, что и отразилось в названиях самих наук, а также во времени их возникновения. Общность же критериев, понятий и методов помогает ученым работать по принципу их взаимодополнения, повышая точность и доказательность каждого отдельно взятого исследования.

В книге ''Оборотная сторона зеркала'' (М., 1998) Конрад Лоренц писал: ''В социальном поведении человека также заключено инстинктивное содержание, не поддающееся изменению посредством культурных воздействий. Шаблоны поведения - столь же надежные признаки родственных групп, как любые телесные черты. В последнее время биохимики показали, что химическое кодирование индивидуально приобретенной информации в цепных молекулах невозможно по временным причинам. При рождении организму задается информация о биологически ''правильных'' ситуациях и о средствах, позволяющих ему справляться с такими ситуациями''. Иренеус Эйбл-Эйбесфельдт также обосновывает структуру мотиваций нашего поведения генетикой, заявлял: ''Мы знаем, что почти всем, чем мы сегодня пользуемся, мы обязаны достижениям наших предков''. К числу приверженцев этологии нужно отнести и таких ученых, как Десмонд Моррис, Нико Тинберген, Энтони Старр, Ричард Докинс, Робин Фокс и Лайонел Тайгер.

Бывший голливудский киносценарист Роберт Ардри в своих рассуждениях прокладывает прямую тропу от простейших животных инстинктов до самых глобальных и изощренных политических актов. Он пишет: ''Я считаю ''территориальный императив'' не менее важным для существования человека, чем он был для его далеких предков с неразвитым мозгом. Когда мы защищаем права или независимость своей страны, мы действуем под влиянием импульсов, которые ничем не отличаются от соответствующих побуждений у менее высокоразвитых животных. Эти импульсы являются врожденными и неискоренимыми''. По мнению Ардри, этология стремится легализовать ''животную справедливость'', чтобы разобраться наконец в ''джунглях человеческого сердца''.

Основной принцип этой науки, сформулированный К. Лоренцем, состоит в том, что ''все наследственное программированное поведение обладает общим свойством сопротивления модифицирующему влиянию культуры''. На логическую взаимосвязь между данными дисциплинами указывает в частности и известный отечественный специалист М. С. Комаров в статье ''Социобиология и проблема человека'' (Вопросы философии, ? 4, 1985): ''Между социобиологией и этологией существует не только преемственность в постановке основных проблем, касающихся изучения человека: первая начинается там, где заканчивается влияние второй''.

Это совершенно справедливое высказывание, ибо, по определению самого Эдварда О. Уилсона, социобиология представляет собой ''систематическое изучение биологических основ всех форм социального поведения''. Ее задача - ''демистифицировать социальный мир'', с тем чтобы раскрыть истинные истоки многих злободневных общественных проблем. ''Человеческое сознание, - по мнению Уилсона, - это устройство для выживания и воспроизводства, а разум всего лишь один из инструментов для биологического воспроизводства''.

Биограмма человека - одно из центральных понятий социобиологии - представляет собой врожденный репертуар поведения, матрицу с закодированными в ней модусами социальных реакций, духовных предпочтений и подсознательных инстинктов, передающихся из поколения в поколение представителям одной расы. Группы индивидов одной расы в процессе социального объединения соединяют свои биограммы в одну коллективную, которая и придает характерный неповторимый облик данной расовой культуре. Утверждение о зависимости ряда основополагающих элементарных форм социального поведения и его культурной практики от биограммы человека - центральная идея социобиологии. Без генетически запрограммированных типов социального поведения, составляющих сущность человеческой природы, не могли бы возникнуть культура и цивилизация - таков лейтмотив социобиологии. Культурантропологи, изучающие общество, постигают лишь его оболочку. В свою очередь социолог, оперирующий принципами биологии, постигает его суть. Поэтому биологическое знание о человеке должно служить исходной предпосылкой для всех общественных наук. Вообще развитие человеческого общества направляется внутренней логикой биологической эволюции, а отнюдь не ''сознательно'' - создаваемыми людьми идеалами и ценностями.

В другой книге под названием ''О человеческой природе'', вышедшей в свет в 1978 году, Э. О. Уилсон писал: ''Гены держат культуру на привязи. Привязь очень длинна, но ценности неизбежно будут ограничиваться в соответствии с их воздействием на человеческий генетический пул. Человеческое поведение... это своеобразная техника, посредством которой человеческий генетический материал сохранялся и будет сохраняться нетронутым. Мораль не имеет иной демонстрирующей конечной функции''. В качестве же исходной единицы биологической эволюции рассматривается ген. ''Человеческий организм - это машина для воспроизводства и сохранения генов'', - утверждает Уилсон. Английский биолог Ричард Докинс также считает, что ''человек - только контейнер для бессмертной спирали ДНК''.

Такая бескомпромиссная постановка проблемы, естественно, не может не привести представителей нового направления к конфликту с по-старому ''идеалистически мыслящими'' социологами. Американский социобиолог У. Кэттон пишет в этой связи: ''Социологи переоценили небиологический компонент человеческой природы. Социальные науки должны стать науками о жизни, отраслью биологии, и можно ожидать, что они будут использовать теории и сформулируют положения, не менее точные и общие, чем в биологии''.

Выстраивая биологическую иерархию форм поведения от самых простейших инстинктов к сложным и глубинным пластам человеческой психики, ученые не могли наконец на обратить свои взоры к политике.

Американский специалист в этой области П. Ван дер Берге в книге ''Человек в обществе: биосоциальный взгляд'' (1975) также обосновывает мысль, что основой развития общества и его институтов, прогресса культуры является биологическая эволюция. Но способность формировать иерархические социальные структуры возникла еще на начальных этапах антропогенеза, как необходимое условие выживания наших далеких предков, и передана современным людям генетическим путем. Следовательно, вступление человечества в эпоху цивилизации, создание политических институтов и государства лишь закрепили, усилили действие генетически запрограммированных сторон поведения. Из этого автор делает вывод следующего характера: ''Неравенство свойственно любому обществу, оно не зависит от идеологических концепций и будет нам присуще в обозримом будущем''.

Один из признанных лидеров биополитического направления Альберт Сомит в своей книге с характерным названием ''Биология и политика'' (1976) пишет: ''Исследования в области неврологии, психоневрологии и психофармакологии наглядно показали, что человеческое поведение - интеллектуальное, эмоциональное, также как и физическое - подвержено воздействию и целиком подконтрольно физиологическому функционированию тела. Несмотря ни на что, многие из этих и других смежных дисциплин, хотя и с большим опозданием, приняли утверждение, что рациональное и иррациональное поведение человека обусловлено его генетикой. Ученые политологи все больше и больше интересуются тем, в какой мере генетическая программа влияет на политическое и социальное поведение индивида, и стараются выяснить, кто более ''физиологичен'' и, напротив, чье биологическое функционирование в большей степени подвержено модифицирующему воздействию извне''.

Именно поэтому Сомит начал говорить уже о ''биологическом инжиниринге политических акций''. В условиях современного быстротекущего политического процесса все чаще нужно учитывать не красоту лозунгов и массовость проводимых компаний, но исходить из фиксированного генетического лимита емкости интеллекта политического лидера и скорости его нервной реакции. Биополитик Лайонел Тайгер для этих же целей предложил использовать понятие ''дефект дизайна интеллекта'' применительно к природным недостаткам политического лидера. Джон Валке в свою очередь, наставляя политологов, демонстративно задается вопросом: ''Сколько и какого рода биологию можем мы привнести в политическое обучение, и как мы можем сделать это?''. Роджер Мастерс и Лайонел Тайгер определенно сформулировали, что отныне в политике главным является ''биологическое мышление'', а Глендон Шуберт вообще заявляет, что ''...на основе биологических наук должна быть пересмотрена в целом глобальная парадигма политического поведения''. Джон Валке предлагает проектировать политический процесс на основе исходных биологических параметров электората, с учетом всего спектра психобиологических мотиваций потенциальных избирателей, буквально ставить на учет побуждения, могущие исходить из самых потаенных уголков человеческой души, и оценивать их вероятностный вклад в общий баланс политических сил: ''Прогресс в области биополитических технологий наконец позволил создавать биоповеденческую модель как отдельного индивида, так и целой группы людей, для того, чтобы в результате получить искомую модель социополитического процесса''.

Поскольку в функции политического руководства входит определенная обязанность запрограммированного поведения с целью создания определенного социопсихологического климата в интересах группы людей, то Джон Валке остроумно в этой связи определил: ''Правительство - это функциональный реквизит сообщества людей''.

К числу крупных зарубежных биополитиков принято относить и таких ученых, как Питер А. Корнинг, Стивен А. Петерсон, Дэвид Истон, Уильям Маккензи. В нашей стране к числу всемирно признанных авторитетов принадлежит Александр Владимирович Олескин.

Впрочем и сами социобиологи не склонны ограничивать зону применимости своей дисциплины одной лишь сферой социологии. Так сам Э. О. Уилсон писал: ''Любовь и ненависть, агрессия и страх предназначены не способствовать счастью и выживанию отдельных особей, а лишь благоприятствовать передаче управляющих генов''. Таким образом посредством эволюционной теории выводятся новые обоснования социальной активности индивидуумов в обществе, в том числе и такой концентрированной формы, как выработка активной политической позиции. Именно данным образом усилиями представителей новейшего научного направления и происходит закономерная биологизация морали. Крупнейший современный канадский теоретик науки Майкл Рьюз в книге ''Философия биологии'' пишет: ''Наше нравственное чувство - биологическая адаптация, такая же, как руки и ноги''.

Мораль народа и расы - не умозрительная константа, а закономерное следствие эволюционных процессов, происходящих в их биологическом теле. И та раса, которая превалирует в некоей исторически сложившейся общности, задает свой моральный тонус, формирует все штрихи к духовному портрету нации. А ее характер - это суммарный генный пул граждан.

Все практические выводы биополитиков в конечном счете основаны на достижениях генетики и этологии, из коих явствует, что за человеческое поведение отвечают определенные ''поведенческие'' гены, которые и формируют в сознании граждан те или иные стереотипы, в том числе и политические. Из этих стереотипов, как из элементарных кирпичей, и возводится политическое здание общества, но по воле и согласно чертежам архитекторов, искусно управляющих всем процессом строительства. Причем большая часть действий производится вопреки осознанной воле народа, ибо манипуляции этими поведенческими модусами проводятся в коллективном бессознательном. Предвыборные кампании, сенсации, разоблачения и тому подобные всплески активности, возникающие с силой природных эпидемий, осуществляются теневыми творцами биополитических технологий. В связи с этим специалисты, представляющие данное направление, считают, что социальные отношения человека генетически детерминированы и потому являются его природным свойством, что и находит место в борьбе за иерархию в обществе, которой свойственны наличие доминирования и подчинения, а также соревнование за ''место под солнцем''. Политика с биологической точки зрения поэтому рассматривается как сфера отношений доминирования, в которой стремятся к созданию, поддержанию или изменению социальных правил. Как политическое можно охарактеризовать такое поведение, в котором присутствует соревнование за место в социальной иерархии, обеспечивающее влияние на законодательные нормы большой группы людей. Угрозы, нападения, объявление войн, создание коалиций и т. д. являются в политике прямыми аналогиями борьбы за существование в животном мире.

Также как природная окраска, отличающая конфликтующие организмы в природе, служит повышению их конкурентоспособности, так и различные формы невербального поведения политиков, в виде различных жестов, знаков, символов и лозунгов, выполняют ту же биологически приспособительную функцию. Аналогом природных ресурсов, за которые идет борьба между животными, в политике служит диапазон поведенческих форм потенциальных избирателей, за которые идет борьба между лидерами. Волк, например, метит мочой границы ареала, на который он претендует. Так же и политик своими манерами, речами, самой стилистикой пропаганды также очерчивает ту часть электората, в симпатиях которой он заинтересован, то есть устанавливает пределы актуальной биограммы. В политическом спектре общества в той или иной степени представлены все генетически наследуемые стереотипы поведения, и каждый лидер в начале активизации, будто волк, всматривается в просторы своего политического ландшафта, чтобы оценить, на что он может осмелиться. Какую часть пространства сможет охватить его взор, бдительность, выносливость, скорость, сила?

Ресурс биологической жизнеспособности политического лидера равен суммарному охвату потенциально возможных стереотипов поведения группы людей, от имени которой он выступает. Игра на амбициях, страстях и пороках населения лучше всего видна во время политических кампаний, когда идет борьба за голоса избирателей. В природном царстве это время соответствует брачному периоду данного вида. Биологические аналогии очевидны.

Еще великий советский биолог А. Н. Северцов в работе ''Эволюция и психика'' (1922) указывал на то, что ''изобретатели новых форм поведения'' имеют эволюционное преимущество перед другими организмами. Это естественнонаучное правило является ключевым и в биополитике.

Когда некий политический лидер оказывается неспособен дать адекватный ответ на поведение своего конкурента, то он, не задумываясь, определяет его как ''политически некорректное'', и тем признает, что поведенческий диапазон конкурента оказался шире, чем его собственный. Данной фразой он сигнализирует своей группе о покушении противника на ее поведенческий ресурс.

Отечественные авторы А. Т. Зуб и И. Г. Львов в статье ''Власть в зеркале биополитики'' из сборника ''Власть многоликая'' (1992) пишут: ''Люди не могут существовать как совокупность абсолютно равных в политическом отношении индивидуумов. Социальные механизмы, обеспечивающие все более полное политическое равенство всех членов современного демократического государства, не являются все более полным раскрытием изначального, природного равенства людей, которое пытались обосновать философы-гуманисты прошлого, но есть чисто культурные изобретения, действующие не в соответствии, а вопреки природе человека''.

Харизматический лидер потому и достигает наиболее высокого ранга в социальной иерархии из-за своей способности привлекать внимание индивидов, которые впоследствии становятся его фанатичными приверженцами. Обещания перемен к лучшему, которые он сулит людям во времена тяжелых социальных кризисов, также подобны брачному танцу самца, завлекающего самку. Биополитик Фредерик Уиллхойт пишет в этой связи: ''Нередко политические лидеры получают рационально не объяснимую преданность людей, не зависящую от проводимого курса''.

Харизматический лидер - это всего лишь биологический медиум, служащий проводником инстинктов сообщества людей, он использует тончайшие колебания их настроений, вытекающих из биограмм и на этом делает свою политическую карьеру.

Роджер Мастерс поэтому подчеркивает: ''Перспектива политологии состоит в занятии места на стыке биологии и антропологии''.

Традиционные политологи, больше занимавшиеся абстрактными доктринами и общественными отношениями, совершенно не обращали внимание на такой феномен, как чувство политического здоровья, которое испытывает подчиненный, находящийся в непосредственной близости от политического вождя. Своеобразные жесты и символы политиков являются механизмами ритуала, придающего подчиненным уверенность и облегчающего достижение социального единства, которое в свою очередь и порождает чувство политического здоровья. Человеку из толпы эти жесты и символы дают ощущение близости к вождю, и чем ближе к нему индивид, тем в меньшей степени различаются их суждения. Потому и функциональное предназначение политического ритуала объясняется необходимостью постоянно цементировать биологическое единство вождя и тех, кто ему симпатизирует. Идеи и их проводники должны олицетворять собой искомую биополитическую целостность. Еще Гете провидчески писал: ''У народа нет политических знаний, у него есть смутное политическое чувство, поэтому он понимает только то, что он чувствует''. Политическая программа лидера должна соответствовать биограмме его избирателей, а несовпадение диапазонов политических идей с диапазонами природных способностей восприятия тех, на кого они рассчитаны, ведет к ослаблению и уязвимости всей социальной системы в целом.

Биополитика распространяет принципы эволюционной биологии на всю глубину истории человечества. Так профессор этологии из Англии Джон Харрел Крук утверждает: ''Лучшие умы у хомо ерецтус не занимались ни каменными работами, ни пиротехникой. Большинство из них, скорее всего, работали над тем, что не оставило следа, - над социологией''. А упоминавшийся нами выше канадский ученый Майкл Рьюз биологизирует сферу морали, заявляя: ''В естественном ходе эволюции нет ничего морального. Вывод моральных императивов из фактуальных утверждений - типичная ошибка натурализма''.

Таким образом мораль, равно как и культура больших сообществ людей, к которым принадлежат народ, нация и раса, являются всего лишь формой адаптации последних. Мораль и культура - это первичные формы проявления расовой биологии этноса.

Прекрасный русский философ и историк Петр Лаврович Лавров (1823-1900) в своей книге ''Национальности в истории'' (1906) писал: ''Едва только национальность обособилась, как исторический продукт нарождения и культуры, так для нее начинается, как для всего живого, борьба за существование, и ее последовательные поколения передают одно другому весьма простое стремление: защищай свое существование, сколько можешь; распространяй свое влияние и подчиняй себе все окружающее, сколько можешь, поедай другие национальности физически, политически или умственно, сколько можешь. Чем энергичнее национальность, тем лучше она проводит первое требование. Чем она человечнее, тем более теряет значение для нее последнее. Историческая же роль ее определяется способностью влиять на другие национальности при сохранении собственных и чужих особенностей''.

Таким образом, с учетом всего вышесказанного становится очевидным, что биополитика ставит в прямое соответствие качество и специфику политических идей с качеством и спецификой человеческого материала, их проводящего. Как медицина, анализируя жизнеспособность отдельно взятого организма человека, говорит о норме реакции, так же и биополитика, исходящая из качественного разнообразия существующих биотипов в обществе и присущих им различных врожденных биограмм поведения, постулирует существование нормы политической реакции для каждого из них.

В современной ситуации в связи с расшифровкой генома человека становится возможной перспектива выведения соответствия комбинаций генов тем или иным политическим идеологемам и наоборот.

Враг - это не лозунги, и не замысловатая смесь антипатий, а всего лишь несовместимая с нашей комбинация генов. Тоталитарная и демократическая формы правления, как крайние варианты поведенческих идеалов в обществе, существуют столько же, сколько существуют сами люди. Способность одних переносить тяготы и лишения во имя идеалов свободы и равенства стара так же, как и способность других идти на немыслимые жертвы во имя порядка и иерархии в обществе, а также ради сакрализации сильной личности и жажды повиновения ей уходят своими биологическими корнями в область протоистории. Эти две полярные биограммы человека стары как мир. И выбор той или иной из них определяется не какими-то абстрактными моральными предпочтениями и ''голосом совести'', а всего лишь набором генов. Биополитика как научная дисциплина открывает глаза обществу на эту извечную проблему эволюции, которую хотят спрятать философы-гуманисты, вещающие от имени неких ''идеалов'', не поддающихся никакому вразумительному учету и инвентаризации. Любить можно только те политические идеи, с которыми ты связан кровными узами эволюции. Приверженность же к чуждым является любовью противоестественной, и считается следствием порока.

Фредерик Уиллхойт в этой связи резонно утверждает: ''Предпосылки как либерального, так и радикального политического мышления должны быть пересмотрены, и возможно, решительно ревизованы''.

На соответствие морального климата в обществе его биологической основе впервые в Новейшее время указали как раз естествоиспытатели. Так немецкий ученый Готфрид Рейнхольд Тревиранус (1776-1837) ввел в научный обиход термин ''дегенерация'' в 1803 году - как раз сразу после того, как насмотрелся на плоды Великой Французской революции, за которой собственно и последовала всеобщая политизация Европы. С точки зрения адаптивного приспособления тех или иных генов в процессе эволюции пресловутый штурм Бастилии на сегодня имеет лишь те последствия, что были вызваны освобождением маркиза де Сада из этой тюрьмы. Голодранцы, опьяненные идеалами равенства и братства, спасли дегенерата. Данный факт и наложил свой неизгладимый генетический отпечаток на всю последующую эволюцию. В этом аспекте победа демократии в Веймарской Германии и посткоммунистической России увенчались аналогичными законодательными актами - легализацией гомосексуализма.

Это примеры влияния так называемой ''либеральной'' биограммы поведения. Что же касается до действия так называемой ''радикальной'', то и здесь имеются ощутимые результаты.

Великий цезарь Великого Рима Божественный Нерон (37-68 н.э.), имея прекрасное представление об умственной лености своего сената, чтобы не вступать в длительные и бесплодные споры с ним, просто приказал в 64 году сжечь Рим.

Культурный и деловой центр столицы империи нуждался в реконструкции, но сенаторы тормозили дело. По велению Нерона вопрос решился незамедлительно и сам собою, новый проект был утвержден в кратчайшие сроки, а ''Вечный город'' расцвел с той поры во всей красоте, воспетой придворными поэтами.

Современный биополитик Питер Майер приходит к выводу, что любое поведение является формой адаптации соотношения ''время - энергия'' в окружающей среде. Естественный отбор влияет на генотип таким образом, что соотношение ''время - энергия'' становится оптимальным для максимальной репрезентации генов данного индивида. Скорость принятия решения в этом случае многократно повышает успех. Нерон принял наиболее оптимальное решение, повинуясь инстинктам своей наследственной биограммы, чем и заслужил право вхождения в историю.

Однако почетное первенство в практическом решении вопроса о применимости качества идей к качеству человеческого материала принадлежит Великому испанскому инквизитору Томасу Торквемаде (1420-1498). По сути его безо всяких ограничений можно назвать первым биополитиком. В пособии по инквизиции Я. Шпренгера и Г. Инсисториса ''Молот ведьм'' (М., 1990) описано множество методов определения следов наследственной дегенерации, которые явились причиной распространения сатанизма и лжевредных учений. Как и в современном справочном пособии по дегенерологии, здесь приводятся описания вырождения как по внешним телесным признакам и физиологии жизнедеятельности, так и по психопатологии и аномалиям поведения.

Вообще справедливости ради нужно отметить, что сведения о ''зверствах инквизиции'' сильно преувеличены. После восьмисот лет оккупации Испании арабами возникла необходимость в обыкновенной очистке ее территории от результатов межрасовых браков, среди которых процент дегенерации многократно выше, для чего и был придуман институт Священной инквизиции. В 1492 году по личному указанию Торквемады из Испании были изгнаны расово близкие арабам евреи. Результаты с эволюционной точки зрения не заставили себя долго ждать, ибо в этом же 1492 году сразу была открыта Америка, а время наступления пресловутого ''Заката Европы'', о котором так красочно писал Освальд Шпенглер, было отсрочено до ХХ столетия. Все досужие разговоры о чистоте догматов веры - всего лишь красивая басня для удовлетворения духовных запросов электората. Поджог Рима и расовые чистки в Испании - явления сугубо биополитического характера, не имеющие никакого отношения к абстрактным идеям, но служащие для иллюстрации тезиса о том, что политический лидер может быть успешным, если он оптимально решает проблему соотношения адаптации ''время - энергия''.

Четыре с половиной века спустя ''Красный Торквемада'' - Лаврентий Павлович Берия, исходя из тех же критериев наследственной дегенерации, уничтожил всю так называемую ''ленинскую гвардию'', вышедшую из подпольных марксистских кружков. Как и в случае с инквизицией, формально речь шла о чистоте идей марксизма. Его пример понравился Гитлеру, перебившему штурмовиков и уличных погромщиков, возглавляемых гомосексуалистом Эрнстом Ремом, который сам перед этим был инициатором сожжения зловредных книг.

А теперь, если рассматривать то или иное поведение человека, исходя из концепции пресловутой ''теории среды'', то придется предположить, что Нерон, Торквемада, Берия и Гитлер получили одно и то же образование. Современная концепция наследственной биограммы человека, объясняемой действием факторов эволюции, кажется нам более убедительной.

Как писал П. Л. Лавров в своей книге ''Цивилизация и дикие племена'' (СПб., 1904): ''Предполагать в природе сожаление, разумность и целесообразность вне чувствующих и желающих особей, значило бы вносить в науку оккультные причины, которые слишком уже долго задерживали науку; если они недоступны опыту по самой своей сущности, то об них можно сказать, что они не существуют. Природа подписала смертный приговор слишком многим группам существ, чтобы позволительно было усомниться в ее готовности столь же безжалостно исполнить подобный приговор и над сколькими угодно расами''.

Сообразуясь со всем вышеизложенным, мы определяем, что любая стратегия и тактика, направленные на подрыв и истощение биологического ресурса чуждой идеологии, есть ни что иное как биополитическая инквизиция.

Данный тезис можно проиллюстрировать цитатой из Гете, сказавшего однажды: ''Жизнь - прекраснейшее изобретение природы, а смерть - искусственное средство, чтобы иметь много жизни''. Один из основоположников философской антропологии Арнольд Гелен (1904-1976) писал: ''Единственная истина заключена в том, что всякая жизнь питается только жизнью''.

Наш краткий исторический очерк при желании, конечно же, можно представить, как цепь случайных совпадений. Однако если перейти к позитивной демографической статистике, ситуация предельно проясняется.

Основоположник евгеники - науки об улучшении человеческой породы - Фрэнсис Гальтон (1822-1911) в своем главном сочинении ''Наследственность таланта'' указывал: ''Политические эмигранты по большей части не заключали в себе солидных элементов и не оставили после себя почти Оникаких следов''. И действительно, если мы присмотримся к так называемой политической эмиграции, то без труда обнаружим, что французские роялисты, бежавшие от Великой Французской революции, растворились и бесследно исчезли в лоне приютивших их наций. Образ французских гувернеров и камеристок хорошо известен русской классической литературе. В свою очередь волны русской эмиграции, бежавшей от Ленина, Сталина, Брежнева и демократии, вот уже почти сто лет равномерно перемешиваются и растворяются без остатка. Облагораживание принимающей нации происходит только вследствие притока ученых, квалифицированных рабочих, военных, но не людей, эмигрировавших по политическим соображениям. Искатели золота и приключений с генетической точки зрения оказываются более ценными, чем те, кто живет за счет игры политическими принципами.

Крупнейший французский расовый теоретик Жорж Ваше де Лапуж (1855-1936) в книге ''Социальная селекция'' также подчеркивал: ''Политика погубила Грецию, Рим и цветущие итальянские республики. Она же была причиною гибели Польши. Во внешних сношениях она играет на руку войне, которую она поддерживает. По мере того, как развивается цивилизация, благодеяния естественного отбора превращаются в лютые бичи человечества. Нет никакого основания для того, чтобы в борьбе за существование одерживал победу самый большой, самый красивый, наилучше вооруженный, самый умный. Многие виды, хорошо одаренные, обязаны своим выживанием не своим блестящим качествам. Точно также, в борьбе социальных элементов успех худших часто решает какое-нибудь неважное достоинство, а иногд даженедостаток''.

Соотечественник Лапужа социолог и психолог Альберт Фуллье в монографии ''Факторы национального характера'' (1906) отмечал: ''Политический подбор - быть может самый худший из всех, он является величайшим фактором низости и рабства. Непосредственно или косвенно он разрушительным образом действует на народы''.

Выдающийся немецкий психиатр Эмиль Крепелин (1856-1926) указывал: ''Один из прекраснейших результатов нашего образа мыслей - филантропия - имеет ту безобразную отрицательную сторону, что с ее помощью сохраняются в живых, а иногда даже получают возможность размножаться лица негодные, хилые, в особенности же психически неполноценные, больные. Возрастающее, таким образом, бремя ложится на плечи нормальным людям и затрудняет их борьбу за существование''.

Сходная мысль, причем в более широком смысле, есть и у П. Л. Лаврова: ''Благодаря гуманным идеям, господствующим в Европе, некоторые народности будут иметь возможность вступить на путь прогресса и выдержать победоносно великое испытание, которому они подвергаются или подвергнутся. Но большое число их, несомненно, погибнет при этом''.

Не составит большого труда уяснить простую истину, что время, которое в истории именуется Новейшим и условно отсчитывается от Великой Французской революции, в социологии и культурологии связывается с повсеместным распространением идей просвещения, гуманизма, равенства, в политологии характеризуется как эпоха массовой политической борьбы; в биологии же оно отмечено лавинообразным ростом дегенерации. Сегодня повсеместно наиболее политизированные общества - вместе с тем и наиболее дегенеративные.

Современная наука о власти - кратология, помимо социальных аспектов природы власти и основ властного поведения, также исходит из психических и биологических предпосылок.

Кроме того, вновь и вновь в поле зрения политологов возвращается скандальная персона Чезаре Ломброзо (1835-1909) - основоположника научной школы криминальной антропологии. Каждое новое достижение демократии стремится перечеркнуть пророческую силу его утверждений, а каждое новое открытие естественных наук придает им новое значение. Тезис, положенный в основу данной науки, сводится к следующему: ... существует известный процент анатомически изуродованных людей, которые вследствие своего анатомического уродства думают, чувствуют, ощущают, радуются и унывают иначе, чем нормальный тип современного человека. Криминальная антропология доказывает, что есть аномалии неизлечимые, поэтому об исправлении, или вернее об излечении, преступника речи быть не может''.

В книге ''Новейшие успехи науки о преступнике'' (1892) Чезаре Ломброзо дал описание этих аномалий. В мозгу наследственных преступников наблюдается повышенный процент аномалий извилин, частичная атрофия лобных извилин, а также увеличение размеров мозжечка в сравнении с величиной мозга. К аномалиям черепа относятся прежде всего асимметрия, преждевременное сращение швов, непропорциональное развитие надбровных дуг, скул и нижней челюсти. В скелете наследственных преступников также часто наблюдаются патологии, например, нарушение числа ребер и позвонков. Этим субъектам свойственны пониженные болевые ощущения, наименьшая тонкость вкуса, нарушение почерка и жестов, а в их походке левый шаг длиннее правого. У них нарушен обмен веществ, что даже легко определяется по естественным отправлениям. Морщины, расположенные вертикально посередине щеки, в криминальной антропологии получили название морщин порока. Среди наследственных преступников очень часто можно обнаружить людей с аномалиями ушей. ''Ушная раковина занимает первое место среди органов, указывающих вырождение'', - писал Ломброзо. Огромный интерес и актуальность представляют его указания на связь между психическими и физическими признаками: ''Умственное вырождение черпает в наследственности многочисленные и разнообразные формы своих превращений. Умственное вырождение всегда сопровождается вырождением физическим. Нет ни одной формы помешательства, которая не платила бы дани преступлению''.

В этой части Ломброзо делает свое наиболее существенное открытие, ибо начинает анализировать политическое преступление как явление с антропологической точки зрения.

Самому факту изучения наследственных политических преступников посвящена его книга ''Политическая преступность и революция'' (1906). В ней он отмечает: ''В истории мы встречаем множество примеров совмещения политической преступности с врожденной. Да нам, к несчастью, и не нужно никаких цифр для того, чтобы убедиться в удобосовместимости самых прогрессивных идей с самыми преступными наклонностями. Прирожденные преступники выступают обыкновенно в бунтах и при начале революций, заражая своим примером слабых и нерешительных - порождая настоящую подражательную эпидемию''.

Более всего врожденным политическим преступникам, по мнению Ломброзо, присущ ''нравственный идиотизм''. Согласно его наблюдениям, почти все зачинщики Великой Французской революции были дегенератами, так же как позднее и коммунары: ''Сумасшедшие в большом числе входят в состав политических преступников, потому что наклонность к преступлениям разного рода, обуславливаемая уже отсутствием нравственного чувства, усиливается в них еще и умственной неуравновешенностью, отсутствием рассудка, преувеличенным самомнением, идеями величия или преследования. Достаточно взглянуть на портреты некоторых политических преступников, чтобы, не будучи специалистом, увидать, что они были сумасшедшими''.

Самый же смелый вывод Ломброзо звучит так: ''Среди антропологических факторов политической преступности на первом плане стоит влияние расы, что ярко иллюстрируется при сравнении резко выраженного революционного духа некоторых народностей с абсолютной апатией, проявляемой другими, живущими при такой же климатической и социальной обстановке''. Сегодняшняя криминальная ситуация в большинстве мегаполисов наглядно подтверждает это утверждение итальянского ученого, ибо и в абсолютном и в процентном отношении лидируют представители темнопигментированных расовых групп. Ломброзо отмечал, что блондины дают больший процент изобретателей и ученых, но гораздо меньший процент наследственных преступников, в том числе и политических, по сравнению с брюнетами. Кретины и эпилептики среди блондинов вообще составляют исключение.

''Цивилизация народов почти в точности пропорциональна количеству белокурых долихоцефалов, входящих в состав их правящих классов. В общем, в эволюции человечества черноволосые брахицефалы и продукты их скрещивания играли роль простых солдат при главном штабе, состоящем из белокурых долихоцефалов. Что касается формы черепа, то кретины, психопаты и преступники в громадном большинстве случаев принадлежат к числу ультрабрахицефалов''.

Для определения психически дегенеративных людей, в том числе и среди политических преступников, Ломбразо предложил использовать термин МАТТОИДЕ - маттоид, что в переводе с итальянского буквально означает ''помешанный''. Политические преступники часто пишут мемуары, особенно модным это занятие стало среди них последнее время. О том, как распознать маттоида по его сочинениям, не будучи знакомым с ним лично, Ломброзо оставил нам подробную инструкцию: ''Маттоидизм - это сочетание слабоумия с манией величия, представляет чрезмерное развитие гордости и честолюбия, на почве слабоумия. В их сочинениях встречаются стремление к несбыточному, постоянные противоречия, многословие и над всем этим царит хвастовство. У всех маттоидов замечается скорее недостаток, чем излишек вдохновения. Деморализованные излишним развитием собственного ''я'', они, как и истинные гении, способны легко отрешиться от традиции и привычек, отличаются нетерпимостью. Они способны играть известную политическую роль. Множество цареубийц - маттоиды, так же, как и многие предводители партий''.

Последователь Ломброзо его соотечественник Энрико Ферри (1856-1929) основал школу криминальной социологии, чем существенно развил и дополнил взгляды учителя. В своей книге ''Преступные типы в искусстве и литературе'' (1907) он давал такое определение сущности новой науки: ''Позитивная школа уголовного права перенесла свои исследования с преступления на преступника, то есть с юридической сущности на того, кто производит само действие''.

Для определения наследственного нравственного помешательства Ферри предложил использовать термин ПАЗЗИА РАГИОНАНТЕ, что означает ''рассуждающее сумасшествие''. Сегодня, чтобы понять, что это такое, достаточно включить телевизор и прослушать дебаты о легализации наркотиков и прославлении гомосексуализма, или посетить сборище искусствоведов в модном салоне. Любое вручение крупных международных премий в области моды, киноискусства, литературы сегодня имеет политический оттенок с ярко выраженным привкусом маттоидности, а несколько минут открытой предвыборной кампании помогут даже неспециалисту поставить диагноз устроителям шоу. Энрико Ферри писал: ''Политический преступник может быть также прирожденным преступником, которые прикрывает флагом политического идеала, более или менее спорного, удовлетворение своих преступных инстинктов насилия и обмана. Чаще всего политические преступники бывают преступниками сумасшедшими (в явной или рассуждающей форме); они появляются в те моменты общественных волнений, когда светлые идеалы проникают в общественное сознание и нарушают умственное и нравственное равновесие лиц, уже расположенных к подобного рода аномалиям. Партия - это безумие всех на пользу немногих''.

Прения и дебаты в политических кулуарах - нормальная форма функционирования маттоидов, а их стремление отменить смертную казнь во всем мире - способ осуществлять это занятие неограниченно долго. В современной истории России ''перестройка'' - это биологический процесс, не имеющий к политике никакого отношения, ввиду того, что до легализации многопартийной системы в стране была проведена кампания повышения лояльности по отношению к умалишенным. Будучи выпущенными на свободу, они влились в ряды только что зарегистрированных десятков политических партий, ибо ничего другого как бесконечно предаваться ''рассуждающему помешательству'' они не умеют. Так называемая политическая свобода убеждений помогла легализовать весь спектр существующих диагнозов. Лишь общество, не имеющее ни малейшего представления о теории наследственной политической преступности, может десять лет рассуждать о причинах распада СССР. Любой инквизитор, начавший постигать средневековую заплечных дел науку, едва завидев чело создателя перестройки, украшенное ''печатью дьявола'', моментально рассказал бы зазубренный урок о признаках демонов, подлежащих аутодафе. В НКВД времен Л. П. Берии учитывали те же признаки для вынесения приговоров врагам народа.

В русской научной литературе сходные взгляды высказывал Сергей Сергеевич Корсаков (1854-1900), почитаемый основоположником русской психиатрии. В фундаментальной работе ''Курс психиатрии'' (1913) он указывал: ''Политические влияния играют иногда довольно большую роль. После политических переворотов душевно-больных оказывается больше, чем до них. При этом наблюдается довольно интересный факт, что во время самих политических переворотов число принимаемых в больницы душевно-больных иногда уменьшается, но зато после них многие из видных деятелей политических переворотов сами заболевают душевными болезнями. В значительной степени это обуславливается тем, что многие из видных участников бурных политических движений принадлежат к числу неуравновешенных, неустойчивых личностей, которые в силу своей психической особенности и выдвигаются между другими. При этом нужно всегда взвешивать и влияние расовых особенностей, потому что многое, что считается аномалией для людей одной расы, составляет явление нормальное для людей другой расы''.

Используя методику классика русской психиатрии С. С. Корсакова, мы воспроизводим систематизацию внешних психических проявлений у наследственных политических преступников.

И. Типические психопатические состояния:

Маниакальное состояние (статус маниацалис).
Состояние спутанности (цонфусио менталис).
Состояние помешательства (статус параноицус).
Состояние слабоумия (дементиа).

ИИ. Расстройства в интеллектуальной сфере:

Расстройства в количестве идей.
Расстройства, касающиеся напряженности идей.
Расстройства в сочетании идей.
Расстройства быстроты смены идей.
Расстройства в правильности сочетания идей.
Расстройства воображения или фантазии.

ИИИ. Качественные расстройства восприятия:

Несоразмерные восприятия.
Ложные восприятия (обманы чувств в виде галлюцинаций и иллюзий).

ИЖ. Качественные расстройства идей:

Несоразмерные по напряженности идеи (навязчивые идеи).
Болезненное мудрствование.
Патологическая навязчивость.
Ложные (бредовые) идеи.
Мания преследования.
Мистические идеи.
Идеи собственной метаморфозы.
Бессвязность сочетания представлений.
Ускоренное течение представлений.
Болезненное фантазирование.
Бред знакомства с незнакомыми предметами.
Бред телесного влияния.
Бред величия.

Ж. Качественные расстройства в сфере душевных чувств:

Тупость нравственного чувства.
Уменьшение интенсивности эмоций.

ЖИ. Расстройства в сфере воли:

Расстройства в мотивах действий.
Расстройства влечений и хотения.
Насильственные влечения.
Болезненное стремление к убийству (хомицидоманиа).
Расстройства в сфере половых влечений.
Аномалии влечений к общению с другими людьми.
Расстройство акта внимания.
Стереотипность действий.
Расстройства в выразительных движениях.
Болезненное притворство.
Болезненное сквернословие (капролалия).

Главная же мысль Корсакова изложена следующим образом: ''Организация, проявлением деятельности которой является психика, есть субстрат того, что мы называем личностью. В основе личности, как мы знаем, лежит своеобразная анатомическая организация, именно совокупность нервных клеток и связывающих их соединительных путей, из которых одни, так сказать, более проторены, другие менее проторены, чем и обуславливается большая возможность одних комбинаций психических явлений перед другими. Чем более гармонично соединены все существенные свойства, составляющие личность человека, тем более уравновешена личность''. Таким образом наследственный политический преступник отличается особой анатомией психики, которая вообще не поддается излечению.

Крупный немецкий психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг (1840-1902) в книге ''Судебная психопатология'' (1895) также отмечал: ''Судебно-медицинское распознавание этих состояний психического вырождения имеет своей задачей объяснение психических аномалий, как последствий прирожденной недостаточной организации мозга''. Основным же признаком наследственной предрасположенности к политической преступности он считает ''прирожденное нравственное безумие'', называемое еще ''моральным уродством'' или ''нравственной слепотой''. Но ведь по сути все эти определения подходят для общего названия всей нашей современной гиперполитизированной эпохи, корчащейся в судорогах наследственной дегенерации.

Русский философ и психолог Григорий Николаевич Бренев в книге ''Доисторическая цветная цивилизация'' (1935), выпущенной в эмиграции в Финляндии, рассмотрел сущность современной цивилизации сквозь призму полового рефлекса и языка: ''Рефлекс является сигнализатором био-процессов в прошлом. Современный русский рефлекс ''колыбели'' Белого человека не сломался, а оброс, впитал в себя мировые идеи цветного соревнования всех своих цветных врагов. Русский язык поэтому - это вечный часовой всех цивилизаций, всех эпох и всей нервной энергетики человечества. Русский язык все видел, все слышал и решительно все рефлекторно выстрадал и запомнил. Язык - это воплощение нервной энергетики народа''.

Постижение и истолкование мировой истории, по Бреневу, вообще возможно лишь через сравнительное изучение рефлексов различных народов и рас, ибо только тогда становятся понятными и очевидными мотивы их поведения и преследуемые цели: ''Современное положение в России может быть понято только на точном знании рефлекса крови белого и цветного людей''. Для изучения биологической сущности извечных врагов России Бренев предложил ввести специальный научный предмет - ''цветное крововедение''. Духовное же состояние современного русского человека, обросшего противоестественными рефлексами цветных соседей, он метко назвал ''колонизированной психикой'': ''В современной экспериментальной России всюду ''переключка'' рефлекса, отсюда океан Русских терзаний, крови и слез''.

Согласно его концепции, звуко-знак языка служит своего рода ''радио-аппаратом'', а принимающей антенной служит безусловный рефлекс крови человека. Язык все время осуществляет корректировку и настройку рефлекса крови и одновременно служит индикатором био-процессов. Все это легко наблюдать в повседневной речи. Так, просторечное выражение ''Бог шельму метит'' как раз свидетельствует о физических отметинах на теле дегенератов, как, например, в случае с основателем ''перестройки''. Выражение ''подложить свинью'' раскрывает суть ритуального скотоложества, практикуемого некоторыми небелыми народами, что известно еще из Ветхого Завета. Фраза: ''Держать в черном теле'', - свидетельствует об исконно презрительном отношении белых людей к черным. Г. Н. Бренев пишет по этому поводу: ''Белый рефлекс никогда не признавал равенства цветной расы и никогда не признает, так как кровосмешение рефлекторно отравляет психику; коллизия разной крови снижает нравственные достоинства Белой Расы и физически ведет к вырождению и уходу ''ублюдков'' в небытие. Требование Цветного Интернационала старее мира''.

Таким образом и сегодня любая проповедь смешения кровей может осуществляться только во имя интересов людей, скрывающих свое метисное происхождение. Только они нуждаются в поддельных родословных, и генеалогическое древо ''всечеловечества'' как нельзя лучше подходит для такого рода мичуринских химер. Пропаганда Интернационала - это детище наследственных политических преступников с целью сокрытия следов своего вырождения.

Однако современная наука со времен первых работ по дегенерологии проделала огромный путь в деле идентификации и выявления наследственных преступников, в том числе и политических. Приведем для ясности несколько убедительных примеров.

В 2000 году в Московском Государственном Университете Лариса Валериановна Бец защитила диссертацию на соискание ученой степени доктора биологических наук на тему ''Антропологические аспекты изучения гормонального статуса человека''. Автор этой работы в частности предлагает метод определения психических и сексуальных отклонений у человека на основе изучения гормонов. Метод прошел практическую апробацию, и достоверность его результатов приближается к 100%.

Сегодня во всех так называемых цивилизованных странах, в том числе и в России, наблюдается повышенная активность сексуальных извращенцев (первертов) всех мастей, оказывающих все возрастающее давление на общественное мнение и культуру. Причем консолидация извращенцев происходит сугубо на биологической основе, где никакая идеологическая ориентация не является помехой для лоббирования интересов этого клана. Во всех властных структурах России, в том числе и в Думе, эти многополые существа с нарушенным гормональным статусом создают свои партии и фракции. Их психически дегенеративное, маттоидное поведение и является подлинной причиной политической нестабильности в нашей стране. Гримасы современной власти - это не следствие политической незрелости демократии, как нас силятся убедить в этом журналисты, а следствие биологического распада общества, который излечивается только биологически же радикальными мерами, а не прививками социологии в виде агитации и диспутов. Маттоиды, как мы помним, любят предаваться рассуждающему сумасшествию, но не терпят своего биологического выявления (люстрации).

Теперь мы имеем действенный метод для дезинфекции политических кулуаров.

В. В. Яровенко и А. Н. Чистикин в брошюре ''Дерматоглифика в криминалистике и судебной медицине'' (Тюмень, 1995) указывают: ''Предметом дерматоглифики являются генетические особенности состояния, функциональные свойства организма человека: склонность к определенным видам профессий; поведение человека в экстремальных ситуациях; предрасположенность к отдельным видам заболеваний; совместимость супружеских пар и др., отраженные в папиллярных узорах кистей рук. Для следственной практики имеют существенное значение определение генетических особенностей организма в плане склонности к совершению преступления и выработке конкретных предупредительных мер. В медицине является установленным фактом высокая достоверность дерматоглифической диагностики предрасположенности к заболеваниям - до 97%, потому что причины, вызывающие развитие патологии, действуют во время формирования дерматоглифических признаков''.

Все это говорит о том, что если раньше маги и астрологи предсказывали появление кровожадных тиранов по звездам, то теперь грядущее появление на свет любого наследственного политического преступника может быть выявлено на стадии обследования плода будущей роженицы. В. В. Яровенко и А. Н. Чистикин не стесняются писать о ''профилактике преступлений'' на основе своего метода. Кроме того, они отмечают: ''Между биоритмами и папиллярными узорами имеется определенная связь. Определенным типам и видам узоров соответствуют и определенные биоритмы''. Но еще за сто лет Чезаре Ломброзо писал: ''У врожденных преступников бывает своеобразная аура, которая предшествует совершению преступления и заставляет предчувствовать его''. Современные научные методики позволяют фиксировать биоритмы человека на любом уровне, а также производить цветную фотосъемку его ауры. Отпечатки пальцев у любого человека также можно брать незаметно для него самого. Маттоиды, как мы помним, отличаются и болезненной спецификой своих отправлений и выделений, поэтому установление соответствующих биохимических датчиков в местах проведения интересующих нас политических сборищ в совокупности с прочими вышеназванными методами поможет нам в кратчайшие сроки выявить всех наследственных политических преступников, а анонимность и системность измерений позволят сократить зону ошибочных показаний и предотвратить ответные действия вероятного биологического противника.

Великий Инквизитор Томас Торквемада действовал быстро и системно. Как и в его времена, мы должны понять простую вещь, что идеи, овладевающие умами человеческих масс, в прямом смысле этого слова притягиваются теми или иными биологическими характеристиками разных расовых групп. Идея всегда отражает четкие биологические характеристики организма ее носителя. Любые абстракции создаются лишь затем, чтобы навязать свой биологический код другой расовой группе и тем самым инфицировать ее, заразить ее архетип ''переключкой рефлекса крови'', о котором писал Бренев.

Когда садовник подходит к грядке в своем саду, движимый желанием собрать урожай культурной породы с этой самой грядки, то у него, как правило, не возникает никаких сомнений, что для того, чтобы регулярно вкушать плоды своего труда, нужно время от времени выпалывать все сорняки. Поэтому властитель, желающий считать Россию своим плодоносящим садом, должен быть не столько искусным политиком, сколь просто терпеливым садовником.

К оглавлению

Мнение автора сайта не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов!

наверх